Измена. Право на истинную
Шрифт:
Кидает на меня беглый взгляд и молча шагает к колыбельным, в которых сладко посапывают наши сыновья. От него несет потом, будто ко мне в комнату ввалилось десять грязных дровосеков.
— Ты воняешь.
— Какие мы нежные, — едко шепчет он и заглядывает в колыбельки.
Замечаю в его запутанных волосах веточку и листочек, а рубашка его и штаны кое-где порваны.
— Когда я тебя забирал из леса, ты тоже не розами благоухала, — разворачивается ко мне.
Я аж открываю рот, возмущенная его наглостью и беспардонностью.
—
— Каким-то мерзким мылом, которое отдавало торфом и грязью, — холодно улыбается. — Это сейчас ты цветочным мылом мылишься и в воду подливаешь эфирные масла, а тогда…
— Хватит.
— Ты сама начала.
— Но ты воняешь, Ивар! — зло шепчу я. — И не торфом, а грязными мужиками!
— Я и есть грязный мужик, — самодовольно хмыкает.
— Нашел чем гордиться. Мне после придется всю ночь комнату проветривать, чтобы во сне случайно не задохнуться.
— А вот так благоухает твой нареченный, — его глаза вспыхивают голубыми огоньками. — Наслаждайся. Нравится?
— Нет. У меня аж глаза слезятся.
Отворачивается к колыбелькам и молча гипнотизирует спящих малышей. Я не знаю, как его прогнать, а он что-то не торопится соблюсти приличия.
— И ты не спросишь, где я был?
— А надо?
— А вдруг я был у своей шлюхи?
— Я не думаю, что это должно меня волновать, — скрещиваю руки на груди. — Разве я имею право стоять между тобой и твоей любовью?
— Ты моя жена.
— Которую ты не выбирал. Суровые законы тебя вынудили взять девочку из леса в жены, — замолкаю на несколько секунд и интересуюсь. — Ты сейчас ревности ждешь?
— Она бы мне польстила.
— Хорошо, — вздыхаю я. — Где ты был? У своей шлюхи?
Может, после моих тихих и недовольных вопросов он уйдет?
— Я не чувствую в твоем голосе экспрессии, — оглядывается с ухмылкой. — Как-то без огонька.
— Где ты был? — чеканю каждое слово.
— Бегал в лесу.
Не врет. Его потрепанный вид и вонь говорит, что он действительно устроил себе забег по лесу.
— А теперь уходи, — в ожидании вскидываю бровь.
— Я был у Вестара, — щурится. — Он себе хвост отрастил, а Мариус поделился, что ты хорошенько так прошлась по моему брату. Милая девочка из леса умеет ругаться и мастерски унижать других?
— Мужчин очень бесит женская язвительность.
— Это правда, — Ивар медленно кивает.
— Мы закончили?
— Что ты прячешь под одеялом?
— Не твое дело, — поджимаю губы.
— В библиотеке полный бардак, Илина, — едва заметно хмурится.
— Ты и туда успел заглянуть?
— Да, и я недоумеваю, зачем было выкидывать книги с полок, когда то, что ты искала, как обычно, лежало на столике?
— У тебя не очень умная жена, — рычу я. — Не повезло.
— Да ты там погром устроила, — медленно моргает. — И несколько шкафов перевернула.
Нет
— Я хотела ко всему прочему библиотеку еще и сжечь.
— И почему передумала?
— Меня отвлекли Анрей и Эрвин. Они проголодались, — пожимаю плечами. — Еще вопросы?
Молчит минуту и тихо спрашивает:
— Поделишься своими впечатлениями о книге?
Вздыхаю, кладу “Дождливое утро” на колени и задумчиво жую губы. Я не могу поделиться восторгами, потому что книга рассказывает о жизни одного человека. Обычного человека. Роман не о рыцаре, не о короле, не принце, а о сыне конюха, который родился и живет. И живет без подвигов, приключений и жертв, но неторопливое повествование все же затягивает в чужую жизнь, гипнотизирует и отгораживает от реальности.
— Я не знаю, — честно отвечаю я.
— Вот как, — Ивар переводит взгляд на книгу, а затем вновь на меня смотрит.
— И я все жду, когда Сандр влюбится. Вестар обещал, что тут будет любовь, но я ею пока даже не пахнет. Он то лошадей разглядывает, то в полях прохлаждается и пчелами с цветочками любуется.
— Не буду отвлекать, — Ивар шагает к двери.
— Любовь будет, нет? — провожаю его подозрительным взглядом. — И когда? На какой главе? И с кем? С дочкой пастуха? Или племянницей мясника? Или кто-то еще появится?
— Все, я ушел, — бессовестно выходит и бесшумно закрывает дверь, а мне остается только стиснуть зубы и медленно выдохнуть.
Несколько минут прислушиваюсь к дыханию мальчиков, которые и ухом не повели на нашу перепалку сердитым шепотом, и возвращаюсь к книге. Я должна дойти до любви. Это ведь часть жизни. И Сандр очень романтичная натура, раз часами может созерцать ромашки, бабочек и различать в храпе лошадей их настроение.
— Делаю ставку на дочку пастуха, — переворачиваю страницу и ищу тот абзац, на котором меня прервал Ивар. — Не зря же ты сравнил ее волосы со снопом сена, а она в тебя камнем кинула и бровь рассекла.
Глава 43. О счастье
— Он умер! — в кабинет врывается Илина и в гневе швыряет на стол книгу.
Я едва успеваю убрать чернильницу.
— Умер!
Бледная, растрепанная и с красными глазами стоит перед столом.
— Ты, что, ночь не спала?
— Зачем такое писать?! — игнорирует мой вопрос и топает ногой. — И что эта за любовь такая у него была?! Мельком увидел лицо дамы в карете, а потом лишь при смерти ее вспомнил?! Старый, больной и одинокий?! Что это вообще такое?!