Измена. Проиграть любовь
Шрифт:
Это не секс – мне известны практически все его грани. Это что-то большее и настолько правильное, что каждый вдох без тяжести его тела, ощущения его рук и губ – самая настоящая пытка.
И я следую за ним, позволяя управлять мной и тем, что происходит между нами. Не в силах отстраниться даже после, закидывая на него ногу и опираясь подбородком о стоящий на его груди кулак.
– Беспокоишься? – Странный вопрос, тревожный.
– О чём?
Его ладонь ленивой лаской проходит от шеи до поясницы, вызывая мурашки даже после
– Не знаю, – с улыбкой отвечает Вадим, – ты хмуришься.
Хмурюсь. Потому что… Рывок, и я сижу на смятой постели спиной к нему и задумчиво запускаю руку в волосы.
– Кир?
Молчание не становится тягостным, но от этого и уютным его не назвать. Всё было не просто хорошо – феерично, но… Это вечное «но» – чувствительной виной по устыдившемуся сознанию.
– Это же ненормально? – Беспокойство прорывается навязчивым вопросом. – Чем я лучше него, если… Не важно!
Собственная футболка на голое тело, едва доходящая до середины бедра и побег на кухню. Водички попить, ага! И круговорот мыслей. Начиная с собственной распущенности и заканчивая сравнением с Кириллом. Ну почему, когда кажется, что всё так хорошо, оказывается, что ничего хорошего и нет?
– Ты не права.
Тёплые ладони обнимают со спины, привлекая ближе, а лёгкий поцелуй в шею заставляет поёжиться от контраста.
– В чём?
Из приоткрытого окна тянет влажной прохладой – на улице едва заметная морось.
– Во всём, Кир. В этот раз действительно во всём.
Глава 45
– Ты ведь ничего не знаешь! – Я разворачиваюсь в его руках.
– Чего я не знаю? – Вадим без улыбки отводит прядь волос с моего лица. – Того, что ты разведена? Или того, в чём причина развода? А, может, того, что девушки невероятнее тебя я не встречал?
– Откуда ты?..
– Не сложно догадаться. – Вадим опирается о столешницу, утягивая меня в объятие.
– Это не та тема, которую стоит обсуждать в такой момент! Я… Извини, что сорвалась. – Я ненавязчиво целую его в подбородок.
– Как раз это и стоит обсуждать, чтобы здесь, – он касается моего виска, – не оставалось ничего навязчиво самокритичного.
– По-твоему я самокритична? Это объективные последствия моего потакание собственным желаниям и только. Далеко не самым приличным и совершенно точно поспешным.
– Ки-ира! – Насмешливое, и сшибающий с ног и правильного пути поцелуй. – Это твои-то не самые приличные?
Нить разговора постепенно, но качественно начинает ускользать от сознания, напрочь перекрытая ладонями, всё выше поднимающими и так короткую футболку.
– Нет? – На выдохе.
– Я покажу, – было последним, что я услышала этой ночью.
Четыре часа утра и будильник, выключенный практическим одним движением мысли. Я боюсь разбудить Сашку, но… рядом со мной не он. Дыхание Вадима остаётся таким же ровным, и я практически
– Ты же не собиралась просто взять и исчезнуть?
– Не хотела тебя беспокоить. – Своему голосу не верю даже я, но всё же стряхиваю с себя зачатки идиотской, в моём случае самокритики и возвращаюсь к сидящему в кровати Вадиму.
– Беспокоить?! – в его голосе откровенная насмешка, но ответа он не ждёт, увлекая в долгий поцелуй. Какое счастье, что я уже одета!
– Мне нужно идти.
Нужно, только как это сделать, если лёгкие поцелуи везде – на плечах, шее, лице – и, наконец, его губы находят мои.
– Иди.
И понимающее веселье в серых глазах. Потому что сказать легко – гораздо сложнее выбраться из ненавязчивых, но надёжных объятий. С другой стороны, в моей жизни остался только один главный мужчина – тот самый, что спокойно спит в соседней квартире.
– Спокойной ночи! – Без прощальных поцелуев, грозящих затянуться надолго.
Утром мне с трудом удаётся открыть глаза. Ванная, каша, игры – всё на автомате, а в обед мы ложимся вместе, иначе я просто не доживу до вечера. Вот оно, преимущество восемнадцати лет перед двадцатью семью!
Правда, очень быстро меня будит мелодия звонка.
– Привет, ты дома? – Не удивлюсь, если на Вадиме прошедшая бессонная ночь не сказалась никак!
– Привет, да.
И пусть голос все ещё хриплый со сна, а сознание только-только начинает включаться в работу – слишком послушные ему мурашки уже толпами объявляются под кожей. Потому что то, что отвечает за мои эмоции – не спит.
– Тогда открывай дверь.
Открываю, срочно пытаясь проснуться.
– Признайся честно, ты ведь можешь…
«Открыть дверь и сам», – застревает в горле, когда передо мной оказывается высокий бумажный стакан, от которого во всей прихожей разливается аромат корицы и ванили.
– Я всё могу, – с улыбкой хмыкает Вадим и ставит что-то жутко горячее на тумбу. – Ездил по делам и решил на обратном пути зайти к тебе.
– Что это?
Да какая разница?!
Ведь ладони уже обнимают его за шею, а неспешный, какой-то утренний, поцелуй загоняет сознание туда, откуда оно до этого пыталось выбраться.
– Кофе с корицей, название можешь не спрашивать – не знаю.
Кофе, название, корица… Вадиму идёт расстегнутая чёрная кожаная куртка и деловой вид. Настолько, что руки чешутся от желания оставить её там, где ей самое место – на вешалке.
– Ты же понимаешь насколько это…
– Мило? – улыбается он.
– Волшебно, – и я тоже, но совсем иначе.
– Отдыхай, Кир! – его издевательский поцелуй в лоб смешит Вадима.
– И это всё? – Подавить возмущённое желание не сложно, особенно, пониманием, что всё это игра, не больше. Ровно до того момента, пока мы не останемся наедине.