Измена. Простить, отпустить, отомстить?
Шрифт:
Я отпиваю крохотный глоток и ставлю чашку обратно с видом самым благолепным. Да-да, ваше Драконьшество, все это может закончиться. И кабинет, и паркет и пресмыкающиеся улыбки и даже соленый сыр, который вы точите без остановки. А Николаевский сервиз придется продать на авито, чтобы закрыть долг ко коммуналке. Но кто я такая, чтобы мешать старому самураю делать себе харакири?
– Тебе что-то известно?
– Одна пословица.
– Просвети же меня.
– Никто не боится старого вожака стаи. Особенно молодые хищники, которых он держит рядом.
– А разве для управления
– Вероятно. Потому что уважением вы их взять не смогли.
В этот момент свекр надкусил очередной курут, так что пользуясь паузой, я добавляю:
– Давайте посчитаем на пальцах. Моя ассистент Евгения устраивается на работу по протекции, не вашего ли Игоря Глушнева, ко мне под крыло и через пару месяцев радостно прыгает в койку моего же мужа. Женечка очень хочет замуж и потому делает все красиво и правильно, пока Кешенька не объясняет ей первый закон джунглей: Савранские не разводятся. И тогда каким-то образом всплывает видео сомнительного характера. Все происходит грязно и публично, так чтобы меня совсем-совсем торкнуло. И если вы вдруг думали, что это в вашем сыне дремлет талант Кубрика, спешу успокоить, то видео снимала Женя. Для домашнего так сказать архива. Потом, когда она поняла, что разводиться я не тороплюсь, а у Кеши есть шанс отбрехаться, она делает так, чтобы я точно поняла, кто любовница моего мужа. Я не верю в совпадения в таких вопросах, все было рассчитано до мелочей. Но о ужас, Савранские снова не разводятся, а я играю роль понимающей жены, хорошей невестки, правильной дочери.
– И зачем тебе это нужно?
– щурится свекр.
– Неверный вопрос. Правильно спросить: зачем это нужно Игорю Глушневу. Судя по тому, как он подложил свою любовницу под моего мужа, ему известны ваши принципы. И то, что вы бы соскочили с совместного бизнеса, распадись сейчас моя семья. И то, что мой отец не вывез бы все самостоятельно и постарался бы продать все за бесценок лишь бы отдать долги. Готовая, современная, большая клиника за крохотные такие денежки. Просто прелесть.
– Давно Игорь и эта прос… Евгения вместе?
– Ящер больше не пытается испепелить меня взглядом. Он сам превратился в пепел - посерел и высох.
– Как минимум неделю. Семь дней назад я видела его с Женей в магазине очень дорогого и очень развратного нижнего белья.
– Значит давно. Никто не станет дарить бабе подарки просто так, сейчас же не восьмое марта.
Ооо, узнаю породу Савранских. Один в один со свои сыном. Им это в базовых настройках прошили или как? Этот небось тоже ждёт первое мая, чтобы вручить бедной свекрови сковородку по акции.
Давид Ааронович барабанит пальцами по столу, а я добиваю, пользуясь его слабостью.
– Интересно, как много успел узнать о вас Глушнев? Вы конечно безгрешны, но при желании можно подкопаться даже к святому. А если не получится, то хотя бы вот, отравить сыр, который начальник так любит.
Я киваю на тарелку с двумя кусочками курута, все остальное свекр успел уничтожить. Савранский уже не просто серый, по цвету он больше похож на лягушку, такой же зеленый и в крапинку.
Быстро и как-то брезгливо он отодвигает блюдце в сторону и хватает в руки планшет.
Включает и продолжает
– Кто такой Роберт В. Вайде?
– Роберт Б. Уайди, - в ужасе шепчу я.
– Режиссер. Известный.
– И зачем здесь его имя?
– Давид Ааронович поворачивает планшет ко мне, но я и так знаю, что там. Чёрный экран и надпись на английском: срежиссировано Робертом Б. Уайдли.
– Это старый мем… то есть прикол, который употребляют если что-то пошло не так, если кто-то налажал.
Брови свекра задумчиво изогнулись как две скобки:
– Насть, а ты не думала отдать его в армию?
– Был, - пискнула я, - не помогло. Давид Ааронович, выключайте, пожалуйста.
– Да нет, интересно досмотреть до конца.
– Там больше ничего не будет, это просто картинка и проигрыш.
И именно на этих словах планшет хрюкнул и из его нутра раздалась знакомая с детства песня: «Мамочка, милая, мама моя. Как хорошо, что ты есть у меня…»
Любимая песня сына, которой он всякий раз доводил меня до слез. Худой, нескладный, с острыми как у Буратино коленками, он пел всякий раз, когда я грозила выпороть тощую задницу ремнём. Эх, надо было не песни слушать, а все таки воспитывать засранца.
– Может его женить?
– Обязательно, - киваю я.
– сначала убью, а потом женю. Ладно, Давид Ааронович, вы тут думайте, изучайте, решайте, что к чему. Пищу для размышлений я дала, а дальше уж как-нибудь сами.
И боком, боком, так чтобы меня не успели схватить цепки пальцы старика, протиснулась к выходу.
Уже в коридоре, закрывая дверь, я смогла расслышать голос Никиты:
«Маман! Пока ты стоишь в пробке, нервничаешь и пересматриваешь это видео, я порадую тебя смешными роликами про котят. Вот мой личный топ…»
Бооооже, нет. Я все-таки его выпорю! Не посмотрю на возраст и рост, достану розги, и… Боже...
Савранский
Это был очень дерьмовый день, и, чтобы хоть немного сбить с себя пот, усталость и невроз, закончить его я планировал так: вкусный ужин, вкусный разговор, вкусная женщина. Но когда вернулся домой, понял, что здесь пахнет духами.
В смысле только духами и пахнет.
Сладкими, цветочными, с чем-то карамельным или шоколадным – хер разберешь. Единственное, что я учуял сразу: это не мясо и даже не фаршированный судак бабушки Сары.
– Жень, есть хочу страшно, - крикнул вглубь кухни, скидывая с себя ботинки.
Вопреки ожиданиям, Женя показалась не из кухни. Нет. Из ванной выплыло невероятное существо. Беленькая, напомаженная, в кружевном халатике, пояс которого стягивал тонкую талию так сильно, что ее можно было обхватить пальцами, Женя походила на куколку со свадебного торта.
Так бы и сожрал. Потому что ничего другого в доме съесть нельзя.
– Я тоже голодна. – Она привстала на носочки и, обвив меня руками, постаралась поцеловать в губы, но я отвернулся. Не люблю такие яркие ароматы, а Женечка зачем-то вылила на себя пол флакона. – Ты чего кривишься, плохой день?