Измена. Шепот желаний

Ош Элен

Ощущение, что все вокруг - шахматная партия, где каждая фигура движется по заранее определенному сценарию. И я - пешка, пытающаяся разгадать замысел гроссмейстера, прежде чем меня сбросят с доски. Но даже пешка может стать ферзем, если сумеет дойти до конца.

Неожиданно, взгляд падает на отражение в стекле. Встречаюсь глазами с самой собой. Усталое лицо, осунувшееся от недосыпа и постоянного напряжения, но взгляд… В нем горит огонь решимости, жажда истины. Да, я Арина, дочь преданной женщины и, возможно, предателя. И я не позволю

никому играть с моей семьей, как с марионетками.

Пора действовать. Начать с Герасимовой. Личная встреча – лучший способ оценить человека, почувствовать его энергетику, понять, что им движет. А там – как пойдет. Может, она и правда просто жертва любви, а может – и коварная интриганка. В любом случае, я должна узнать правду. Да сложно, учитывая, что мы территориально расположены далеко друг от друга, но поездка домой на пару-тройку дней... Почему бы и нет.

Телефон снова вибрирует. Отец. На этот раз я отвечаю.

— Папа, нам нужно поговорить.

Голос звучит ровно, без упрека. Пока. Впереди – долгий и трудный разговор, после которого моя жизнь уже никогда не будет прежней.

Глава 12 Какая мерзость

(Есения)

Почему бы и нет? Почему бы не нанести визит в прошлое, туда, где когда-то билось мое сердце? Шестаков умолял вернуться, но я не настолько наивна, чтобы прощать предательство. Меня тянет туда не зов сердца, а оставшиеся там вещи, особенно Аришкины. Что, если эта змея уже свила гнездо в моей квартире? Впрочем, Леша тогда написал бы что-то другое, невинно интересуясь моим здоровьем.

Хватит гадать на кофейной гуще. Ключи в руке, вызываю такси и… Мелодичный трезвон телефона разрывает тишину. Саша. Идиотская улыбка расползается по лицу, сердце колотится, щеки пылают. Неужели я влюбилась? Неужели и меня настигла эта участь?

И я еще смела осуждать мужа! Вот как оно бывает, оказывается. Но стоп! Леша предал, будучи окольцованным. Увлекся юной нимфеткой, годящейся ему в дочери. Я же практически свободна. Да, заявление еще не подано, из-за болезни. Но вот наведаюсь в старую квартиру, расставлю все точки над "i" и…

— Да, Саш?

— Привет, — выдыхает он в трубку, и я словно вижу его нежную, искреннюю улыбку. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо… Правда, хорошо, Саш! Вышла прогуляться.

— Свежий воздух – это замечательно, но будь осторожна, Есения. Ты еще слаба!

— Твоя забота умиляет. Спасибо! Ты сегодня в ночную?

— Нет, вечером свободен. Увидимся?

— Я приготовлю ужин, — выпаливаю, и краска снова заливает лицо. Саша придет в гости, уже не как врач, а… как мужчина.

— Звучит заманчиво, — едва ли не мурлычет в трубку, или это трепетное предвкушение играет со мной злую шутку… — Я принесу вино и торт. Любишь сладкое, Есения?

— Да, очень… Особенно, мороженое.

— Я запомню, но с ним пока повременим.

Согласна?

— Да, ты прав. До вечера?

— Непременно! Уже скучаю, милая…

Отключаюсь, прилипнув взглядом к стеклу такси. Знакомые улицы проплывают мимо, дома, магазины внизу, как кадры старой кинопленки. И сердце предательски сжимается, словно предчувствуя недоброе.

Такси вздрагивает и замирает. Выскальзываю наружу. Рука тянется к двери подъезда, но нога словно примерзает к тротуару, не решаясь переступить порог. Будто невидимые путы удерживают, шепчут о том, что ждет за этой дверью. Все же ныряю в сумрак, вдыхая терпкий, до боли знакомый запах старого подъезда. Лифтом не пользуюсь. Плетусь вверх по ступеням, словно иду на казнь. Время тянется мучительно медленно.

Вот и она – дверь цвета горького шоколада, когда-то такая родная. Ключ с тихим щелчком входит в замочную скважину. Поворот. Вхожу и…

— Да… Леш… Еще… Даааа, вот так… О, как хорошо…

Вот, значит, как… Как там в сообщении? "Прости меня, идиота! Возвращайся домой, пожалуйста!"

Что ж, Леша, я вернулась! И уходить, хлопнув дверью, не собираюсь. Как и бежать, сломя голову. Мне стыдиться нечего, а вот тебе…

Тихо прикрываю за собой дверь и, не разуваясь, словно в бреду, прохожу в спальню.

Зайчики мои… Как мило трепещут в любовном танце, не ожидая незваных гостей. Ну, еще бы, я же сама написала ему, чтобы не волновался, у меня все хорошо. Вот Шестаков и не беспокоится, утопая в жарких объятиях любовницы. Уже в нашей квартире, на нашей кровати. Какая мерзость!

— Леш, а вы хоть предохраняетесь? — не выдерживаю, разрезая тишину словно ножом. — На кой тебе на старости лет ребенок?

Глава 13 Больше не о чем говорить

(Есения)

В спальне воцаряется мертвая тишина. Леша, застывший в нелепой позе, медленно поворачивает голову. Его глаза расширяются от ужаса, а лицо стремительно теряет краски. Подруга, чье имя я даже не удосужилась запомнить, судорожно пытается прикрыться смятым одеялом, но получается это у нее довольно неуклюже. Ах да, Света, кажется. Память-таки, неумолимо подсказывает. Хотя, какая мне разница, как зовут любовницу мужа.

— Я все объясню, — шепчет Шестаков, пряча глаза, а я усмехаюсь:

— А зачем, Леш? Я не слепая. Вижу что вы здесь не в шахматы играете.

Волна гнева захлестывает меня, но я стараюсь сохранять спокойствие. Не хочу опускаться до уровня истерик и скандалов. Я пришла сюда не для этого.

— Мне нужно время. Ты не могла бы...

— Выйти из спальни? Да пожалуйста, — саркастически отвечаю.

Разворачиваюсь на каблуках, чувствуя, как внутри все сжимается в тугой узел. Не хочу больше видеть эту картину. Она уже навсегда отпечаталась в моей памяти, как самое мерзкое воспоминание.