Измена. Тайный наследник. Том 2
Шрифт:
Глаза перемещаются в сторону и я теряю их из виду.
— Куда же ты?
Вдруг я слышу яростное шипение, за которым следует ослепительная вспышка и нестерпимый жар пламени. Я закрываю глаза руками, чтобы не ослепнуть и отшатываюсь назад, прижимаясь к стене.
Что происходит?
Открываю глаза, как раз, чтобы увидеть как ведро с водой разлетается на куски, разбрызгивая по полу отраву, которая должна была убить меня.
Чувствую, как вода растекается по полу, протекает между моими пальцами ног и проникает в щели между камней пола.
Оглядываюсь по
Замираю и прислушиваюсь. Шорох маленьких лапок слышен где-то вдали, за стеной, а спустя несколько мгновений он и вовсе затухает, снова оставляя меня наедине с оглушающей тишиной.
Он спас меня? Или обрек меня на позорные мучения? Что это было? Посланец драконьего бога?
— Значит этого ты хочешь? Хочешь, чтобы я жил? — спрашиваю я, обращаясь сам не знаю к кому.
И на душе, к моему удивлению, вдруг начинает прорастать то самое зерно надежды, которое, как мне казалось, полностью и без остатка погибло.
Вдруг это и правда драконий бог явил себя мне?
Он хочет, чтобы я жил. Он помог мне один раз, подарив мне нити, когда я сразился с Салемсом, а теперь снова случилось чудо. Значит сегодня не день моей смерти. Значит я еще нужен для какой-то цели…
Чувствуя, как по моей крови разливается яд, заполняя мое сердце тянущей черной пустотой, я, все же, наравне с этим, ощущаю какой-то странный прилив сил, словно только что получил благословение для дальнейшей борьбы.
Здесь еще не мертвец. Здесь тот, кто еще может послужить.
Эта мысль возникает в моей голове сама по себе, и внушает в мое сердце неизвестно откуда взявшуюся искру тепла. Не такого, к какому я привык, совсем другого, едва осязаемого, но столь же горячего.
Нагибаюсь и поднимаю с пола обугленное дерево и крошу его пальцами.
Огонь. Яростный огонь, способный испепелить дерево за секунду. Огонь подобный драконьему. Что это как ни чудо? Что это, как ни знак?
Я падаю на колени и грудь мою сотрясают тяжелые рыдания, которые я не могу, да и не хочу останавливать. Я чувствую, как вместе со слезами из меня словно бы выходит то, что терзало меня с самой юности, тяжелая мрачная жажда показать всем свое величие, во что бы то ни стало. Теперь я вижу, как эта жажда, уталяемая мной, не взирая на жертвы, на которые я ради этого шел, превратила меня в слепца. Но он показал мне свет…
Я вспоминаю все молитвы драконьему богу, известные мне с детства.
Когда скромные хранилища религиозной памяти исчерпываются полностью, я начинаю вытягивать из своей памяти нить на которую нанизана вереница бесконечных злодеяний, совершенных над собственной совестью и над теми, кто любил меня. В особенности те, самые болезненные эпизоды, когда я причинял боль своей истинной.
Постепенно я вытягиваю все, что привело меня сюда, в эту минуту. Все, что заставило меня оказаться здесь, на грани смерти. Я вспоминаю и произношу влух все, в мельчайших подробностях припоминая
словно преступник, сообщивший об одном злодеянии, который не может остановиться и начинает рассказывать о каждом своем проступке в мельчайших деталях, я не пропускаю ничего, с все большим и большим жаром втаптывая свою гордыню в твердый камень. Все больше обнажая свое сердце, сдирая с него, вместе с кровью, старательно нарощеный панцирь самооправданий.
Я шепчу в темноте, кажется, бесконечно, стоя на коленях, пока, спустя много часов, наконец не падаю без сил, погружаясь в невероятно глубокий сон, лишенный всяких сновидений.
39
Анна
Слежу внутренним взором за тем, как маленькая фигурка КЛинка скрывается внутри башни и стремительно перемещается по этажам, в поисках Каэна Сандерса.
— Если его нет внутри этой башни, значит его перевели из замка в другое место, — тихо говорит Лилиана. — Больше подходящих мест для заключенных в замке нет.
Фигурка ящерки похожа на маленькую искорку с этого расстояния, но я отчетливо вижу его. Если он найдет Каэна, он даст мне знать. На таком расстоянии я бы не смогла сама почувствовать ни человека, ни дракона. Поэтому мне приходится полагаться на это чудесное существо. Хоть я и не вполне понимаю каким образом, но Клинк обладает определенными зачатками разума и чем дальше, тем лучше я понимаю то, что можно было бы считать эквивалентом образной речи, которую он передает мне посредством искры драконьей магии, что живет в нем. Сколько бы я ни расспрашивала Виктора о том, как эти существа на самом деле связаны с драконами, он, похоже, знал об их истинной сути еще меньше чем успела узнать я на собственном опыте. Подлинную память о них, похоже, не сохранил даже монашеский орден драконопоклонников, настолько давно почти все ящерки были истреблены.
— Что он говорит тебе? — шепотом спрашивает Лилиана.
— Он не говорит в общепринятом смысле, — отвечаю я, исследуя окрестности замка на наличие тех, кто способен нам помешать. Мы сразу решили, что если наткнемся на кого-то из драконов, то немедленно уберемся отсюда, чтобы не рисковать лишний раз.
Но пока все тихо. Карета, в которой мы с Иосом и Лилианой прячемся, чтобы я могла сохранять связь с Клинком, не привлекает никакого внимания. Мало ли разных карет здесь проезжает и останавливается…
— Кажется, он кого-то нашел.
Я вижу, как Клинк останавливается на одном из верхних этажей башни. Его сердце начинает колотиться все быстрее. Я чувствую, что он пытается что-то передать мне и напрягаю все свои нити, сосредотачивая их в одной точке, в той точке, где сейчас ящерка.
И вдруг вижу неясный образ грязной тюремной камеры с человеком, согнувшимся над каким-то ведром.
От Клинка исходит эмоция опасности, он, словно бы пытается что-то сказать мне, но не может и от этого злится.