Измена. Ты нас предал
Шрифт:
Полностью осознаю свою вину и прошу никого не винить в моей смерти.
Это мое взвешенное решение."
В голове набатом била одна мысль: «Кто ты, Дима?»
10
— Все даже лучше, чем может быть, — бодренько произнесла моя врач-гинеколог, изучая анализы. — Ребеночек опережает развитие на одну-две недели. Ты витамины пьешь, моя хорошая?
Я довольная кивнула, поглаживая уже большой животик, в ответ получила пиночек в ладонь. Малыш уже вовсю пинался, быть может, будущий футболист, шутила я про себя.
— Молодец, Никуша.
— Завтра. Надеюсь, в этот раз малыш покажется, и я наконец узнаю пол ребеночка.
— Все будет отлично. Завтра точно узнаешь, тридцать недель большой срок, малыш не сможет больше спрятаться.
Кто знает… Мне кажется, именно мой малыш, может. В двадцать недель на УЗИ он отвернулся, а на следующем УЗИ — скрестил ножки. Удивительный ребенок. Не капли не удивлюсь, если и завтра он не покажет себя. Но через два с половиной месяца рожать, так что, как бы мой маленький котенок не прятался, я узнаю пол.
Мне было дико интересно, кто у меня там. Хотелось называть по имени, планировать будущее. Я все покупала белого или бежевого цвета, такой всем подойдет.
У моего малыша было уже почти все. Колясочка, деревянная кроватка, игрушечки, сосочки, бутылочки и море умиляющей крошечной одежды. Еще много яркой и интересной одежды от Риты, она приезжала раз в месяц и всегда поднимала мой боевой дух.
Каждое утро я шла на службу в Храм. Потом много гуляла и часами ходила по детским магазинам. Я наизусть изучила каждый магазин в городе. Перечитала множество книг про беременность, роды и материнство. С головой ушла в предстоящий и долгожданный момент материнства. Я была по-настоящему счастлива, хоть и продолжала вспоминать Артема и свое прошлое.
Нас быстро развели и я уже имела статус свободной женщины. Артем мог препятствовать и растягивать судебный процесс. Но видимо, не стал затруднять мою жизнь и дал согласие. А может, сам хотел быстрее избавиться от брачных уз, чтобы без помех воссоединиться со своей семьей.
Он приезжал к моим родителям, несколько месяцев назад.
— Что ты здесь делаешь? — разозлилась я тогда на него, когда увидела за столом, уплетающего мамин борщ, закусывая пирожками с картошкой. А мама суетилась вокруг и подносила еще еды. Это Кубань, у нас так принято, большие столы и блюда до краев.
— Я просто приехал навестить своих тещу и тестя, — мазнул глазами по мне, остановившись на подросшем животе. — И узнать, как ты и наш ребенок.
— У нас все прекрасно, — отрезала я, собираясь уезжать. Находится под одной крышей с ним было тяжело, я нервничала. Но перед тем, как уехать, любопытство все же взяло над моим разумом вверх. — Как сам? Как новая жена?
— Тема, кушай, милый. Совсем худой стал с этой операцией. Ох, дети мои бедные, жизнь вас не пощадила, — мама все над ним хлопотала, подсовывая горячие лепешки и голубцы, бросив на меня неодобрительный взгляд. А что? Имею право спросить все, что хочу. Он сам заявился к нам, я его не звала.
— Спасибо, дорогая тещенька, —
— Бывшая теща, — поправила я его.
— Я почти в норме, — ответил он на мой вопрос, игнорируя колкую поправку.
Улыбается, а у меня сердце неприятно сжимается. Что уже не мой, чужой.
— Что ты? Как в норме? — возмутилась мама, хлопнув ручником по собственной ноге. — Вон какой худой стал.
Я перевела взгляд с мамы на него, устроившись напротив, за стол.
— Спасибо, что волнуешься, — улыбнулся с прищуром.
А на мой вопрос про жену…новую, так и не ответил. Живут они вместе или нет? А сама себя мысленно по губам бью, какого черта вообще меня это интересует?
Мама, без расспросов, выставила передо мной большую тарелку борща, сало, чеснок и сметану. Она готовила очень вкусно и очень много. Но именно сейчас не было аппетита.
— Мама, я не буду, я сытая.
— Будешь, — в приказном тоне, отрезала она, докладывая мне еще и свежий хлеб. Аромат был чудесный. — Не хочешь ты, хочешь мой внучок. Ему питание нужно, чтобы расти, а тебе силы, чтобы выносить и родить. Кушай, Никуша, и не спорь.
Артем замер, с ложкой в руке, наблюдая, как я свожу брови от возмущения, но препираться ей, дело бесполезное. Проще сделать, как говорит.
Уже взрослые люди. А для мамы, видимо, всегда останемся детьми.
Он прожигал меня взглядом своих чертовских серых глаз и улыбался, попутно спрашивая маму, как мы тут все поживаем.
Когда я все съела, и мама осталась довольна, поднялась из-за стола и попросила бывшего мужа выйти на разговор.
Во дворе, я сжала кулаки и ходила кругами, стараясь не смотреть ему в глаза.
— Зачем ты приехал? Зачем этот цирк?
— Я же сказал, Ника. Вас увидеть, — посмотрел куда-то вдаль, сжал губы и тяжело вздохнул, проведя руками по голове. — Я ни о чем думать не могу. Без тебя мне смысла жить нет. Даже музыка не способна заполнить эту пустоту.
— Пусть твоя любовница ее заполняет! — сорвалась я, не в силах сдерживать эмоции.
Я одна как-то пытаюсь справиться, забыть его. А он тут нарисовался и на жалость давит. Еще такой изможденный, слабый, бледный. А я как пухлый бочонок с румяными щеками, у меня все прекрасно. Почти.
— Мы теперь друг другу никто. И ты сам это сделал. Собственными руками.
— Я хотел помочь ей. Она была на грани, от Даньки отказаться хотела. Я не мог их потерять! Ника, я тебя всегда любил и буду любить!
— А меня ты потерять мог? — почти шепотом, пораженная его словами, спросила я с влажными глазами. — И потерял. Так живи со своей второй семьей. Я ушла в сторону, больше не мешаю.
Он зажал губу и снова вцепился в волосы.
— Нет. Я не собирался с ними жить, Ника. Ты не так поняла. Я говорил о том, что я буду им помогать. Это мой сын, а она его мать. Но ты моя жизнь! Я не смогу без тебя! Я сдохну без тебя!