Измена. Ты нас предал

Сокол Романа

Как у нее все легко и просто. Как будто, можно так щелкнуть пальцами, простить и забыть…

— Знаю дочка, что обида в тебе на него. Но и одной жить тяжело. Мужик какой никакой, в доме нужен.

— Может я еще встречу хорошего, — сама не верю, что говорю, но соглашаться с мамой не могу.

— Может встретишь, а может нет. Где они хорошие? Один пьет, другой бьет. А тут готовое и родное. Никто твоего ребёнка не будет любить, так как родной отец.

У мамы всегда была одна верная точка зрения — ее личная. Только если я прощу, то всю жизнь буду

жить в страхе и ожидании очередного предательства. Было раз, значит может снова повториться. Это уже будет не жизнь. Лучше уж тогда одной.

* * *

Зачем он приехал? Ведь просила больше не появляться в моей жизни. Ах, да, конечно, он бедный сорвался и сразу же приехал, чтобы быть со мной на УЗИ и узнать пол ребенка. Его ребенка. Неужели, я теперь всю жизнь, буду вынуждена, терпеть его присутствие? Потому что он отец моего малыша.

Я истерично терла посуду на веранде и думала о нем. О том, кого я очень хотела забыть. И без его приезда, справлялась с этой задачей, с большим трудом.

— Все, дочь. Хватит тереть, там, где уже давно чисто. Пойдем ужинать.

Идти в дом, ноги не несли. Я не хотела его видеть. Вернее, я боялась своей реакции на него, после долгой разлуки.

— Сходи, разбуди, Артема, Никуша. А то проспит ужин, голодный останется, парень. Такую дорогу одолел. Нужно его обязательно накормить, — я недовольно вздохнула, глядя на суету мамы за плитой. — Он прилег в твоей комнате.

Не мама, а генерал в халате.

Опешила, осознав. Что? В моей комнате? Какого черта? В доме есть диван, для гостей. Не удивлюсь, если мама ему и указала, где прилечь.

Папа тоже был под маминым предводительством, накрывал стол. Принес даже самогон, как делает во время прибытия важных гостей. Ну, конечно. К нам ведь пожаловал такой «хороший» человек. Преданный и верный.

Пришлось идти. Во первых, чтобы не спорить с мамой, а это себе дороже, а во-вторых, всю жизнь бегать от него все равно не получиться. Держись, Вероника. Ты казачка. Ты сильная.

Вошла в полумрак комнаты. Шторы задернуты, но тонкая полоска света луны попадала на мою кровать, на его голую спину и крепкие руки в кожаных браслетах.

Закусила губу, не в силах пошевелиться. Он заметно поправился, и судя по рельефу мышц, стал заниматься спортом. На правой руке блестит золото обручального кольца. Не снял. Или женился снова и кольцо не то, что я надевала ему в ЗАГСе. А я свое сняла, но выбросить не смогла.

Непроизвольно облизнула губы, подставляя своему воображению пошлые фантазии. Вероника, остановись. У тебя, просто давно не было мужчины. Мужа, у меня не было давно. Еще гормоны скачут из-за беременности. Ох, как же он хорош. А если еще знать, каким он может быть, ласковым и страстным. Настойчивым и диким.

Голова закружилась и я шагнула в сторону, задев боком свой стол. Зазвенели колокольчики, стоящие на нем. Подарок папы, в мои школьные годы. Вот, блин. Артем зашевелился и развернулся ко мне лицом, присев на кровати.

— Ника? Это ты?

— Я, — хрипло отозвалась, затем

прочистила горло и вложила в свою речь всю грубость, что имела. — Иди за стол. Ужинать пора.

Развернулась и собралась исчезнуть из собственной комнаты. Но меня схватили за руку.

— Подожди, — его голос нежнее обычного, вкрадчивый и умоляющий.

Он тянет меня на кровать и дает присесть, располагаясь рядом. Мои щеки пылают от его такого близкого присутствия, прикладываю все силы, чтобы не смотреть на него. Потому что боюсь, он раскусит меня в считанные секунды. По глазам.

— Как ты? Как наш малыш? Расскажи, пожалуйста.

— Я просила тебя не появляться больше в моей жизни, — мой голос меня предает, и он не настолько грубый, как хотелось.

— Просила. Я старался тебя не нервировать. Не появлялся долго. Звонил только теще. Но я не могу забыть тебя, малыш. Тем более, зная, что ты носишь моего ребенка. Я думаю о тебе каждую гребанную секунду своей жалкой жизни без тебя. Я должен быть рядом с тобой, когда доктор сообщит пол.

Я молчала. В голове обезьянки стучат тарелочками. Все мысли смешались. Я сама не своя. Внизу живота тянет желанием. Я знаю, что делать. Мне просто не надо к нему приближаться.

— Пошли за стол. Ужин стынет.

Вышла из комнаты и в коридоре остановилась, слушая как сердце готово выскочить из груди. Услышала его шаги и резко направилась вперед, делая вид, что встреча с ним для меня безразлична.

За столом, он бесстыже не сводил с меня глаз, воодушевленно рассказывая моим родителям о своей жизни в Москве, какие классные песни он сочинил и записал новый альбом, посвященный мне. Я закатила глаза от этой щедрости его души, показывая, что мне плевать.

Слушала его болтовню в пол-уха, думая, как бы свалить в свою квартиру. Не ночевать же мне сегодня здесь, рядом с ним. Мое тело слишком неадекватно реагирует на моего уже бывшего мужа.

— Теперь я живу не один, — услышала я его слова и замерла с вилкой в руке. Он все таки женился. Подонок. И еще заявляется сюда! Набралась воздух, все ему высказать, но услышала: — Вдвоем с Даней. Пришлось забрать его. Пытался уговорить, помочь девчонке, но все бесполезно. Устроила истерику, что если не заберу сына к себе, она отдаст его в детский дом. Пусть гуляет по своим рок-тусовкам.

— Вот же мать-кукушка! — возмутился отец, наливая Артему очередную стопку самогона.

— Правильно сделал, сынок, — одобрительно поддержала разговор мама, придвигая к нему тарелку с котлетами. — Ешь, сынок. Наедайся. Где ты так еще наешься, как не у нас, на Кубани. У нас все свое, полезное, без химикатов. Я Никушу тут каждый день откармливала, чтобы здорового внука выносила и сама силы имела.

Он улыбнулся ей своей звездной улыбкой, уже пьяненькой.

— А с кем тогда сейчас Даня? — спросила я, разбавляя эту невыносимую сцену любви зятя и его тещи. Я часто думала о Дане, как он там, мамаша у него жестокая оказалась. Готова отказаться от собственного дитя, ради своих гулянок.