Измена. Вернуть любовь
Шрифт:
— Златовласик! — вскрикнул Сашка, неожиданно появившись в холле.
Взъерошенный, с перекошенным воротом рубашки, закатанными рукавами до локтей и огромными от шока глазами. Таким, предстал перед нами Белов старший.
Он мгновенно всё понял по нашим глазам и сразу бросился к нам. Сначала обнял Аву и поцеловал её коротко в губы, что-то прошептал на ухо, кивнул Марии Дмитриевне и сказал пару слов ей, а затем ринулся ко мне. Неуверенно посмотрел, будто боясь, что я сейчас рассыплюсь в труху, а затем заключил в крепкие объятия и, покачиваясь из стороны в сторону, гладил меня по голове, по спине, пока я выливала на его грудь новую партию слёз.
— Давай же Миронов, борись! — тихо рычит Сашка сквозь стиснутые зубы. — Живи, сучонок! А если ты гадёныш, такой, решил покинуть этот мир, то я спущусь к тебе, вытащу и придушу за то, что посмел оставить любящую тебя девчонку одну.
Отстраняюсь и смотрю на Белова, как на что-то чужеродное, как на ошибку в системе, сбой в матрице. Я просто не верю, что эти слова говорит он.
— Саша… — горло до боли спирает, и всё, что я могу выдавить, это одну короткую фразу. — Спасибо тебе, — провожу дрожащей ледяной рукой по его плечу и вновь прижимаюсь к двери реанимации с пустым взглядом, с разорванным сердцем и выбитой из тела душой.
Глава 56
Яна
Ожидание. Тик-так, тик-так, тик-так…
Это длилось всего несколько минут, но для нас они казались бесконечной вечностью.
Наконец, дверь открылась и вышла та самая медсестра с символичным именем Надежда. Та, что умеет на раз “убивать словами”, за ней следом другая, по имени Вера и мы смотрим на неё, пытаясь прочитать хоть какие-то сигналы, которые заставят нас поверить в чудо, но и она словно закрытая книга. И только потом вышел уставший врач и вытерев пот со лба, он посмотрел на нас, слегка улыбнулся одним уголком губ и сказал, самое главное слово — “стабилизировали”, а дальше перешёл на более официальный, медицинский сленг, но я уже ничего не слышала. За грудной клеткой что-то со скрипом сдвинулось, и в моторчике медленно начали вращаться цилиндры. Запускается. Стучит. Перегоняет кровь. Ледяные пальцы ощущают, как медленно приливает тёплая жидкость. Мутная голова начинает минимально соображать.
“Стабилизировали”.
Поднимаю взгляд вверх к люминесцентным лампам и мысленно, впервые обращаюсь к Богу, благодарю его за жизнь, за второй шанс, за новое рождение.
Господи, спасибо за самого дорогого для меня человека.
Позже, в палате у меня происходит самая натуральная и вместе с тем, тихая истерика. Так, меня не рвало, даже когда Алексей брал меня силой, бил и даже когда пять лет назад Глеб сказал, что не любит меня, когда он ушёл, когда я осталась одна со своими, как тогда казалось, ненужными чувствами.
Мне было легче. Я могла дышать. Могла двигаться. Могла как-то существовать в этом мире.
— Я ведь почти тебя потеряла… по-настоящему… — скулю в подушку и до утра проливаю тропические дожди из слёз от душевной боли и одновременно от счастья.
Не знаю как, но Белов договорился, и уже на следующий день меня впустили к Глебу. И вот я в медицинской шапочке, белом халате и шуршащих бахилах топчусь в уголке, не решаясь подойти, потревожить, нарушить какой-то его баланс, на котором Глеб сейчас держится. Несколько осторожных, буквально на цыпочках, шагов и я совсем рядом. Тянусь и практически невесомо касаюсь его прохладной руки, перевожу взгляд дальше и вижу, что вторая рука закована в странную металлическую конструкцию. Бедненький мой, весь в жутких гематомах, мелких ссадинах, швах, бинтах, сквозь которые проглядывается подсохшая кровь. Мне так хочется разрыдаться, броситься ему на шею и целовать, целовать без остановки, пока мои дрожащие губы полностью не сотрутся, но я запрещаю себе этого делать. Глажу волосы, которые торчат ёжиком из-под бинтов, и смотрю на Глеба самым влюблённым взглядом.
— Отдыхай родной и набирайся сил. Я тебя безумно люблю, — склоняюсь к его здоровой руке и покрываю поцелуем каждый палец, прижимаюсь лбом, замираю, ловлю едва ощутимый пульс, выдыхаю и ухожу, кое-как сдерживая нахлынувшие эмоции.
Наконец-то мы встретились.
Вернувшись в свою палату, я обнаружила Шмелёва и того самого следователя. А далее мне потребовалась опора, потому что удержаться на ногах от свалившейся на меня жестокой правды, я просто не могла.
Момент с нашей аварией попал на видеорегистратор позади идущей машины. Также благодаря неравнодушным свидетелям, скорая была вызвана и приехала в кратчайшие сроки, но сложность в оперативном оказании помощи заключалась в том, что автомобиль был слишком искорёжен и достать нас удалось только спустя время, при помощи спецоборудования, которым разрезали металл. Время убегало. Глеб потерял много крови, кроме того, его травмы были во много раз серьёзнее моих, по сути, основной удар пришёлся на него. А я тут же вспомнила, когда Porsche уже летел в кювет и управление было окончательно потеряно, как Глеб
Получается… он до последнего пытался спасти меня, как мог. Возможно, даже ценой своей жизни. Осознавать это просто невыносимо больно.
А далее при разборе ДТП, было обнаружено, что на двух колёсах были ослаблены болты. При относительно небольшой скорости это не ощущалось, отчего мы не заметили неполадку. И правда, только когда Глеб пошёл на обгон, и начал набирать хорошую скорость, мы ощутили не типичную вибрацию, но было уже поздно.
Благодаря Шмелеву, который не давал следователю расслабляться, расследование очень ускорилось. Сначала рассматривалась версия, что это могли быть конкуренты, всё-таки Миронов являлся бизнесменом и мог перейти дорогу не тем людям. Но эта версия не нашла подтверждения, зато следователь выяснил, что за ним давно велось наблюдение, более того, и за мной тоже. Всё это вскрылось при просмотре многочисленных камер: ресторана, моей съёмной квартиры, квартиры Глеба. Рядом с нами слишком часто мелькала серая тойота с одним и тем же номером, которая была зарегистрирована на Склярук Игоря Сергеевича. Тот самый Игорёк! Он бродил хвостом, буквально везде и всюду.
В вечер перед отъездом к моим родителям автомобиль Глеба стоял на внешней парковке его ресторана, место там не особо людное, поскольку заведение находится в лесной зоне. Когда уже начало темнеть, появилась всё та же тойота, припарковалась рядом. Через пару минут из неё появился мужчина в чёрной толстовке и бейсболке, он присел на корточки между машинами, как будто если бы он хотел завязать шнурки. К сожалению, авто стояли так, что разглядеть, что он там делает невозможно, и лишь только когда мужчина поднялся, в его руке мелькнул инструмент, который он быстро закинул в салон своей машины, затем сел за руль и быстро уехал. Примерно через час Глеб сел в свой Porsche и спокойно поехал домой. А на следующий день, та же самая тойота была у нашего дома с самого утра, за рулём сидел мужчина в той же самой чёрной толстовке. В какой-то момент он вышел покурить, и к большому счастью, его лицо попало на камеру наблюдения. Сомнений не осталось, это был владелец автомобиля — Игорь Склярук.
Ну а дальше, уже известный сюжет. Днём мы с Глебом выехали с внутренней парковки дома и поехали к моим родителям. Серая тойота проводила нас до выезда из города, а далее прямиком направилась к месту жительства, угадайте кого?
Зайцевой Екатерины…
Глава 57
Яна
В настоящее время Игорю и Кате предъявлено обвинение. По данным следствия, Зайцева являлась заказчиком, а Игорь — исполнителем преступления. Мотивы, думаю, пояснять нет смысла, если кратко — МЕСТЬ.
Неразделённая любовь, женская обида, звучит так по-бытовому, но сколько в этом таится угрозы.
— Екатерина беременна… — вдруг поднимаю взгляд и смотрю на следователя. — Как же она…
Шмелев прыскает смехом. Поворачиваюсь, смотрю на него и не понимаю такой радости.
— Ревнивые, брошенные бабы, — опаснее бешеного бульдога, Яночка. Когда эту суку грузили в полицейский ГАЗон, я был вместе с Мишей. И он при мне сообщил о её беременности, чтобы Артём Александрович, — кивает он на следователя. — и прокурор были в курсе, на что Зайцева расхохоталась на всю улицу, словно в неё бесы вселились, и сказала, что просто хотела пошутить над Мироновым. Поставить эксперимент. Понаблюдать, как он будет бегать в панике между ней и тобой, но сделает правильный, в её видении, выбор. Хотела взять чувством вины, как мне кажется, ведь виноватыми людьми легче управлять в будущем, — Николай Антонович тяжко вздыхает и растирает руки. — Повторюсь. Не беременная она. Все медицинские бумажки, справки — бутафория. Кстати, клиника и врач-гинеколог, которые незаконно стряпали эти документы, теперь имеют большие проблемы. Это же такой скандал. Ну а Катерина… она до последнего думала, что Глеб будет с ней, выберет её, а с беременностью она бы как-нибудь выкрутилась. Например, придумала бы замершую беременность или чёрт знает, что ещё, я уже ничему не удивляюсь. Даже сейчас она заявляет, что Миронов либо её, либо ничей, и гнить ему скорее в холодной земле, чем он кому-то достанется, — Шмелёв вытирает со лба проступившую испарину и опускает голову вниз, беззвучно бубня себе под нос. — Долбанная свихнувшаяся сука. Эксперимент блять… — поднимает голову и добавляет. — Да, забыл сказать: ей будут проводить судебно-психиатрическую экспертизу, поскольку есть версия, что сейчас она специально разыгрывает ненормальную, чтобы избежать более строгого наказания. Ты, Ян, не переживай, я прослежу, чтобы это дело шло как надо, никто от наказания не уйдёт.