Измена. Я ее не брошу
Шрифт:
Как назло, телефон оставил. Забрал у Натана аппарат, чтобы просто узнать, как Ника. Всё ли хорошо. Но девушка не отвечала. Меня в тот же миг потянуло обратно. К Бедовой моей, что ждёт в глуши. Чёртова эмпатия передалась от девчонки, иначе не объяснить, почему тёмная бездна внутренности засасывает и вопит, таща меня обратно. Изнутри жрёт всеобъемлющий страх.
По своим каналам выяснил, где сейчас семейство Валиевых. И надо же. Моей благоверной нет в городе. Оставив корзину с продуктами, прыгнул в машину, в последний момент потребовав
Сам себя уговаривал, что Ника просто отдыхает, уснула, читая книгу, вот и не слышит. Нас ведь не должны были найти. О Первомайске никто не знал. Ни единая душа.
На аппарат Натана голосовое сообщение приходит… От меня. Включаю и вжимаю педаль в пол до конца. Точно, они были.
— Они путь сократили, — раздаётся из динамика голос Натана. — Полковник их на другом конце магистрали перехватит, кордоны выстроены. Им не уйти.
— Ника признание записала, — шиплю сквозь зубы, слушая голос жены. Разорвать её хочется голыми руками.
Замечаю поворот и тоже сворачиваю на просеку. Приходится сбросить скорость, так как дорогу замело.
— Доехали? — спрашиваю, вслушиваясь в тишину.
— Нет ещё, — отвечает Нат. — Может, свернули ещё куда-то?
— Блять! — срывается с губ, трясти начинает, когда я замечаю разбитую машину Камиля.
— Что? — реагирует напряжённый друг. Но мне не до него. Я ускоряюсь и молюсь всем высшим. — Дам, говори, что такое? Ты нашёл их?!
— Скорую. Тащи скорую, Нат! — рявкаю. Останавливаюсь в метре от разбитой и дымящейся машины и выпрыгиваю.
На капоте лежит Динара в беспамятстве. Внутри никого нет. Замечаю следы и бегу. Меня всего трясёт. Я точно помру в тридцать семь от остановки сердца, если не найду свою девочку в целости.
Камиля замечаю почти сразу. Вытягиваю пистолет из-за пояса. Снимаю с предохранителя. И только подобравшись ближе, вижу сидящую в сугробе Нику. Малышка бесстрашно наставила оружие на Валиева.
Он бросается на неё.
Выстреливаю не задумываясь.
Больше не осторожничаю, бегу к ней. Рывком к себе притягиваю, вжимаю одеревеневшее тело. Она ужасно холодная и не реагирует. Кажется, даже не дышит. Смотрит с широко распахнутыми глазами. Будто не узнаёт меня.
— Маленькая, — шепчу, обнимаю в ладонях лицо. Замечаю кровавые разводы на шее, щеке, руках. Неужели задел? — Ты поранилась? Ника!
Осторожно встряхиваю. Меня её состояние выворачивает в полной беспомощности. Молчит, не двигается. Смотрит стеклянными глазами. Продрогшая, грязная, испуганная. И вся в кровавых отметинах.
Выпускаю из рук, чтобы с себя пальто стянуть. Ника оживает. Всхлипывает громко, цепляется за рукава, боясь опору потерять.
— Всё хорошо, маленькая. Я здесь, — кутаю её в пальто, опять к себе прижимаю и растираю спину.
Ника вздрагивает от громкого воя сирен. Едут, наконец.
— Я его убила. Меня посадят, — лепечет хрипло, вжимаясь дрожащим тельцем в меня.
— Ты его
— Но выстрел. Он перехватил пистолет. И я не хотела, правда.
Нахожу оружие и присаживаюсь на корточки. Выудив платок, вытираю отпечатки Ники и вкладываю пистолет в руку Камиля. Тянусь к малышке, но она вздрагивает и пятится.
— Я убийца! — всхлипывает опять.
— Ты не убивала его, Ника, — повторяю спокойным тоном, заставляя на меня посмотреть. Бедовая моя вскидывает голову, ресницами мокрыми хлопает, не верит. — Это я выстрелил и немного поранил. Он живой. Сейчас скорая приедет и заберет. Залатает.
— Ты? — неверяще бормочет и позволяет себя обнять. — Он вправду жив?
— Да, видишь, крови совсем мало. Просто в отключке, — вру, хоть и обещал ей быть всегда честным. Но сейчас никакая правда ей не поможет. Не обязательно ей всё знать. Себя ведь винить начнёт. А ей хватит стресса. Даже если Камиль и вправду выжил, добью его чуть позже.
Я отстал от них, отступил, как просила Ника. Передал весь компромат соответствующим службам и Натану. Отправил документы на развод Динаре, предложив разойтись по-хорошему. Жене более чем щедрые отступные оставил, не претендовал на её салоны и магазины, что открыты были на мои деньги. Дом загородный, квартира в центре города. Всё оставил ей, но стерва мстить захотела.
Замечаю бегущих медиков и, удобнее подхватив на руки, несу малышку к машине скорой. Проходя мимо жены, сжимаю кулаки. Себя сдерживаю, Нику крепче к груди прижимаю. Адреналин в крови бурлит, мечтая пристрелить и эту змею.
Натан подходит ко мне. Мотаю головой, останавливая поток вопросов. Всё моё внимание сосредоточено на дрожащей Нике. Взбираюсь в свободную скорую. Хочу малышку переложить, но она цепляется за шею, жмётся испуганно.
— Всё хорошо, — шепчу, прижимаясь губами к виску. — Я рядом. Улетим, куда скажешь. Куда захочешь.
Ощупываю её, выискивая повреждения. К животу прикладываю ладонь. Ника шумно вздыхает и тоже кладёт свою ладошку. Мы оба ощущаем легкий толчок.
Я точно от остановки сердца умру. Меня топит облегчение в купе с сожалением.
— Он точно живой? — шепчет опять Ника. Отстраняюсь, не верю, что моя маленькая смелая девочка волнуется о тех, кому на неё плевать. Пытливо в глаза заглядывает, губы облизывает. — И она тоже? Динара жива?
— Оба живы, — тихо рыкаю. Не знаю, что там с Диной, но вру.
Малышка расслабляется окончательно и, пригревшись в моих руках, отключается. Похоже, нервы окончательно не выдерживают. Оно и к лучшему.
К нам заглядывает освободившийся фельдшер. Осматривает Нику, меряет давление, переносным узи проверяет плод. Убеждается, что с ними всё хорошо, и отпускает домой. Госпитализация не понадобится, можно и дома стресс снять, тем более многие медикаменты вредны в её состоянии. Переложив её к себе в машину, подхожу к Натану.