Изменники Рима

Скэрроу Саймон

Катон резко повернулся к аукционисту.

–  Ты! Подойди сюда!

Аукционист жевал булочку с семенами. Он быстро положил ее на табурет и смахнул крошки с передней части своей туники, поспешно пересекая помост.
– Мой дорогой господин, чем я могу помочь?

–  Этот мужчина. Какую цену он получит?

Аукционист поджал губы и приподнял бровь.
– Кто может сказать, господин? В конце концов, это торги. Любой может сегодня назначить цену такому человеку в такой ситуации, мой дорогой господин!

Катон

нахмурился.
– Избавь меня от торговых трюков. Сколько?

Другой мужчина на мгновение заколебался, оценивая римлянина и пытаясь вычислить, сколько он может себе позволить.
– Четыреста денариев были бы справедливой ценой за Фламиния, господин.

Катон в свою очередь насмешливо фыркнул.
– Чепуха. Он и вполовину того не стоит. Еще несколько лет, и этот человек ни на что не сгодится. Он станет просто еще одним ртом, который нужно будет кормить вдвое дольше, прежде чем он, наконец, закончит. Я дам тебе за него сто пятьдесят. Это больше той цены, которую ты за него выручишь на торгах, и ты это знаешь.

Подобострастное выражение лица аукциониста исчезло.
– Двести пятьдесят, и он твой.

Катон хмыкнул и повернулся, чтобы взвалить Луция на плечи.
– Пошли, сынок. Этот толстый дурак зря тратит наше время. Пойдем.

–  Двести двадцать пять, господин!

Катон заколебался.
– Сто восемьдесят. И ни на один денарий больше.

–  Да нет же, господин! Он точно стоит большего. Как минимум двести.

– По рукам!, - Катон протянул ладонь и твердо схватил руку аукциониста.
– Значит двести.

Аукционист стиснул зубы и кивнул.
– Вы можете заплатить моему помощнику. Вон там, за помостом.

– Нет. Я хочу, чтобы он был доставлен в мой дом. Ты знаешь Юсефа, мастера по серебряным украшениям?
– Катон указал на улицу, ведущую к дому.

– Я его знаю.

– Приведи раба завтра утром. Тогда я приготовлю деньги.

Аукционист потер руки.
– Залог – это обычное дело, мой дорогой господин.

– Я командир преторианской когорты командующего Корбулона. Даю слово, деньги будут выплачены тебе, - Катон уставился на мужчину, осмелившегося бросить ему вызов. Другой мужчина сглотнул и неохотно кивнул.

– Слово римского офицера бесценно, дорогой господин. Как пожелаешь.

Катон взглянул на Фламиния и уловил проблеск чувства на лице мужчины. «Это могло означать благодарность», - подумал он. Или обиду. Сказать было невозможно. Он откашлялся и кивнул рабу.
– Увидимся завтра.

–  Да, господин.

Когда аукционист направил Фламиния к загонам за помостом, Катон отвернулся и продолжил свое продвижение по краю рынка, направляясь к «Чаше Креза» на перекрестке на дальней стороне. Он крепко держал Луция за щиколотки, а его сын сложил свои маленькие ручонки на макушке Катона, чтобы лучше держаться.

–

 Почему ты купил этого человека, отец?

Катон на мгновение задумался. На самом деле он был оскорблен перспективой продажи ветерана в рабство. Он прослужил достаточно долго, чтобы знать многих людей, которые рисковали своей жизнью ради Рима и своих товарищей. Именно последнее значило для него больше всего. Солдаты заботились друг о друге. Это были самые священные узы из всех. Лучше, если Фламиний будет взят на службу к Катону, чем если он будет работать до смерти на полях или в шахтах. Луций был слишком молод, чтобы все это понимать.

– Мне нужен кто-то, кто заменит Петронеллу теперь, когда она выходит замуж за Макрона.

– Она оставляет нас?
– с тревогой спросил Луций.

– Нет, - заверил его Катон.
– Но нам понадобится кто-то, кто позаботится о тебе и научит тебя тренироваться и сражаться. Старый солдат – лучший человек для этой работы.

– А что насчет дяди Макрона? Он же тоже старый.

Катон рассмеялся.
– Я бы не стал это говорить ему в лицо, будь я на твоем месте.

–  Это заставит его сердиться, отец?

–  Ты даже и представить себе не можешь как...

Катон шагал следом за узкой телегой с мулом и проследовал за ней через толпу, пока они не достигли арочного входа в «Чашу Креза». Искусно нарисованное изображение улыбающегося человека, поднимающего огромную золотую чашу, украшало стену у арки. В дальней стороне был большой двор, заполненный столами и скамейками. Слуги суетились взад и вперед с кувшинами с вином и гроздьями дешевых чашек или подносами с тушеным мясом и буханками хлеба.

Большинство первых клиентов уже позавтракали, и за столиками было много места. Катон снял Луция с плеч и, понимающе улыбаясь, оглянулся, увидев знакомую фигуру, сидящую в самом дальнем от входа углу. На его столе рядом с большим кувшином с вином лежал аккуратно связанный узелок ткани. Катон увидел, что волосы мужчины были подстрижены и уложены так же аккуратно, как и у Луция, а утонченный вид дополняла только что выбритая челюсть. Рядом с ним, привязанная к ножке стола, сидела свинья, оглядывая людей во дворе со скучающим выражением на рыле.

–  Давай присоединимся к дяде Макрону, ладно?

Пока они шли через двор, Макрон продолжал смотреть в свою чашку, с которой осторожно отпивал.

–  Это новое домашнее животное, дядя Макрон?

Центурион вздрогнул и виновато поднял глаза и увидел, что мальчик указывает на свинью.

– Домашнее животное?, - он взглянул на свинью, которая посмотрела на него и хрюкнула.
– Э, нет. Не домашнее животное.

Луций вырвал руку из хватки отца и наклонился к свинье, похлопав ее между ушей. Свинья потерлась мордой о нижнюю сторону руки мальчика.