Изменяя прошлое
Шрифт:
Впрочем, вам все эти знания, Бог даст, не пригодятся, но для общего кругозора пусть будут. Знания они никогда лишними не бывают. Знание — сила, помню, при красных журнал с таким названием выходил, я его выписывал и всегда с интересом читал. Не в курсе, есть ли он сегодня, сейчас все эти журналы интернет заменил, википедии всякие.
В общем, так, за базарами и воспоминаниями мы и доехали. За забором нас приняли местные менты под роспись, отвели в баню, как положено, а потом в карантин. В особую камеру, значит, посадили всех на несколько дней: пока с нами разберутся и по отрядам распределят. Только мы шмотье по шконкам побросали, как уже несут нам подгон с общего: чай там, сигареты, всё как положено. Вот на это тоже, кстати, общак собирается, если кто не знал. Он много куда идет: и на больничку грев, и в ШИЗО, и в БУР (ПКТ по-современному —
А там и нам с Нечаем грев от кентов передали. В зоне же сразу известно, кто заехал, и кентов старых принято греть. Развернул я дачку, а там и сальцо с хлебушком и чесночком, и колбаска, опять же, сигареты мои любимые, ну и чай — куда без него? Тоже правильно, зачем общак дербанить, если у тебя свое есть? Общак для тех, кто на голяке сидит. А у нас же с Нечаем и Сурком уже, считай, семейка образовалась, так мы сразу и перекусили. Вот тоже понятие местное — «семейка», это когда несколько человек, считай, объединяются и на один карман живут, и друг другу семейники помогают. Семейкой всегда легче прожить, чем единоличником. То одному посылку загонят, то другой где что надыбыет, глядишь, чего-то вкусненькое, собравшись вечерком, пожевать можно. Ну и если влипнет один, к примеру, в стиры проиграется, то семейники долг отдать помогут и по-дружески по ушам надают, чтобы не лез туда, где тебе ничего не светит. Если ты не игровой, что все правила и приемчики сечет сходу, то лучше и близко к картам не приближаться. Я вот, например, не играл никогда и далее не собираюсь. И никому не советую.
***
Нечая я в наши с Сурком беседы не посвящал. Нечай чел хоть и неплохой, правильный, и прошли мы с ним много чего, но в такие вещи никого посвящать нельзя. И так слишком много народу знает, целых трое: я, Сурок и сеструха его Натаха. Но Сурок зуб дает, что сестра в этом деле — могила, она тоже у него по ученой части, понимает значимость открытия. За такое, скорее всего, государство тебя в клетку определит, пусть и золотую.
Если короче, то сделал, таки, Сурок приборчик, который тебя может в прошлое перекинуть. Ну, тебя — не тебя, может, матрицу твою или чего там, я так не особо и понял. Но попадешь ты в свое прошлое, в собственное тело. Правда, пока ограничение имеется — одни сутки, потом тебя обратно выбрасывает, но ведь и за сутки жизнь свою изменить можно! Особенно если знать, где, когда и какое необходимое воздействие применить надо.
И я полон решимости жизнь свою поменять на более лучшую долю. А для этого осталось главное сделать: приборчик тот с воли сюда загнать. У сеструхи он спрятан. Но это уж я сделать смогу.
[1]Кича — одно из названий тюрьмы на уголовном жаргоне.
[2] Специально выделенная локальная зона ИТУ, предназначенная для содержания злостных нарушителей режима содержания. Создание ЛПУ в каждом учреждении является «одним из основных направлений» концепции реорганизации УИС, разработанной МВД. К 1995 г. ЛПУ были созданы более чем в 300 учреждениях. С 1.07.97 ЛПУ узаконены Уголовно-исправительным кодексом РФ, называются зонами СУС (строгие условия содержания).
Глава 3
Жизнь вообще вещь чрезвычайно странная. С одной стороны, столько всего за мои шестьдесят годиков было, половину и не упомнишь! А с другой стороны, вроде только вчера молодым был, как так получилось, что я уже почти старик? Самое противное в старости не то, что сил нет, здоровье плохое, а вот именно то, что ты очень хорошо помнишь себя молодым, и кажется, что это было еще вчера.
Помню, мне лет десять или двенадцать было, отец с матерью говорили о каком-то их знакомом, что он разбился в аварии насмерть. И всё жалели его — такой молодой, всего тридцать три года! А я, малец, удивлялся тогда про себя: разве ж тридцать три года — это молодой? Это же уже старик, жизнь считай, кончена, что там можно в тридцать три? Для меня тогда те, кому не то что за тридцать, а даже те, кому за двадцать глубокими стариками выглядели, у которых и интереса в жизни уже никакого быть не может.
А когда сам тридцатник разменял, а потом и до возраста Христа добрался, то с удивлением обнаружил, что я вполне себе молод и полон сил, а вся жизнь еще впереди. Тогда думал, вот, до полтинника бы дожить, а там можно и умирать, что за жизнь после пятидесяти?
Но и в пятьдесят оказалось,
Но это я так, конечно, хорохорюсь. Эх, на что свою жизнь потратил? Не то чтобы обидно, нет, я не жалею, глупо жалеть попусту о том, чего не исправить. Но ведь все могло совсем иначе сложиться! Или не могло? Об этом мы с Сурком ученым тоже беседы вели часто. Он придерживался мнения, что хотя в принципе ничего не предопределено, но есть в жизни каждого человека некие ключевые точки — моменты, когда ты свое будущее как бы выбираешь из как минимум, двух вариантов, и от выбора этого оно, будущее твое, зависит. А я сомневался. Вот, скажем, если бы я тогда, в июне семьдесят девятого просто остался дома и с пацанами не пошел, сильно бы это изменило мою дальнейшую жизнь? Может, да, а может, и нет. Просто не в этот раз, так в другой попался бы. Это мне нужно было не просто в тот день не пойти, а всю жизнь свою поменять, на тот момент в одном русле текущую, от компании этой отрываться, и больше с ними вообще не тусоваться. С другой стороны, вовсе не все парни из нашей компании сели, многие даже на учете у ментов никогда не были. Сложно все, но теперь, если всё срастется, то можно будет попробовать. Терять-то мне нечего.
Главное, не дать Сурку первым воспользоваться шансом, он постоянно мечтает все у себя исправить, чтобы мента того не убивать и сейчас не сидеть. И если он это раньше меня сделает, то мы ведь тогда с ним не встретимся, и я даже не вспомню о нем и его приборе. Парадокс? — Еще какой! Как может быть так, что не будет того, что уже есть?
Пока же я согласился помочь ему загнать прибор на зону, а там посмотрим. Нет, Сурок, ты, конечно, молодец и без тебя ничего бы не было, но и я собственный шанс упускать точно не собираюсь. И если для этого потребуется тебя подвинуть, то я сомневаться не буду. Способы есть разные, совсем необязательно убивать, чтобы заставить человека язык в жопе держать и от планов своих отказаться. Но это так, на крайняк.
***
Наталья Александровна Нелидова (в девичестве — Суркова), солидно смотрящаяся женщина «где-то за сорок» (а если точнее, то без года пятьдесят), учёная физик, мать и бабушка, а также — сестра своего старшего брата, великого, как она не без основания считала, ученого, вышла из дверей адвокатской конторы и в растерянности остановилась. Похоже, всё, все шансы испробованы. Дорогой адвокат сумел провести дело ее брата как непредумышленное убийство, поэтому максимальный срок Коле не дали. Но и десять лет — это очень много, учитывая, что Коле уже пятьдесят четыре. Кассационная жалоба результатов не дала, приговор суда оставили в силе, и Коля уже отправлен в колонию. Адвокат пообещал написать жалобу в Верховный суд, но дал понять, что это вряд ли что изменит.
Наталья вздохнула: вот дурак Коля, зачем, зачем он это сделал? Она знала, он ей говорил, что работает над чем-то важным, что, по его словам, перевернет современную науку, да и весь мир заодно. Что-то связанное со временем в квантовой механике. Она в его работу не лезла, своих дел было полно, сейчас они все на оборонку трудились, свободного времени даже на внука не хватало. И в тот день, когда брат прибежал к ней, весь взъерошенный, с сумасшедшими глазами и сказал, что убил куратора от ФСБ, у нее чуть сердечный приступ не случился. Он тогда сунул ей прибор в сумке, сказал, что это его гениальное изобретение, и она должна его спрятать так, чтобы никто не нашел, даже если у нее дома будет обыск, чего он не исключал. Наталья взяла, конечно, а к кому брату еще обращаться, если не к ней? За свою жизнь он так и не женился, шутил, что женат на науке, детей у него не было, жил один. Сказал тогда, что не виноват, что эфэсбэшник предатель и хотел изобретение на Запад продать, а когда он отказался, то угрожал оружием. Коле случайно удалось завладеть пистолетом, по его словам, он даже не целился, просто выстрелил в сторону куратора, хотел испугать. Но выстрел оказался роковым — прямо в глаз пуля попала, тот умер на месте.