Изменяя прошлое
Шрифт:
— Год 1979, город N, где-то конец июня. Событие — мы собрались нашей компанией пойти на автовокзал для того, чтобы отжать у кого-нибудь деньги. Наш выбор пал на трех мужчин средних лет. Мы должны их ограбить и, если это случится, то я получу свой первый условный срок.
Я внимательном смотрел, запоминая каждое движение, как Сурок вбивал мои данные на этом смартфоне, открыв программу, обозначенную значком, на котором змея кусала себя за хвост. Где-то я уже видел этот знак, но не мог вспомнить, что он означает.
Сурок закончил писать и сдвинул еле заметную пипочку сбоку
— Наколи палец на иголку, нужна твоя кровь, — спокойно сказал мой странный знакомый, но я отлично видел, как он волнуется, даже рука, держащая прибор, чуть подрагивала.
Я хотел спросить, зачем, но потом мысленно пожал плечами, решив, что смысла спрашивать нет. Что бы он ни ответил, «сдавать кровь» придется. Поэтому я спокойно протянул руку и надвил пальцем на иголку. Еле ощутимый укол, и иголка вдвинулась назад, в корпус. Красный знак змеи стал вращаться, и мы оба уставились на него, не в силах отвести взгляд.
— Что это за знак? — спросил я неожиданно охрипшим голосом.
— Уроборос, — также хрипло ответил Сурок. — Древнейший символ вечности и цикличности жизни. Сам не знаю, зачем я именно его установил на программу, тогда показалось это символичным.
Он передернул плечами, а я вспомнил это название, где-то когда-то что-то читал, но не помню, что конкретно. И в этот момент круговое вращение змея прекратилось, и цвет его сменился с красного на зеленый.
— Есть, — прошептал Сурок и, посмотрев на меня, спросил: — Готов?
— Что надо делать? — неожиданно я ощутил, как струйка холодного пота потекла по спине, и мне стало страшно.
Ничего не ответив, Сурок нажал на сенсорный экран с изображением этого самого Уробороса, и он снова сменил цвет, став белым. И в этот же момент у меня закружилась голова и в глазах потемнело. Продолжалось это не больше пары секунд, а потом прошло. Сурок, впившийся в меня глазами, жадно спросил:
— Что-то почувствовал, Пастор?
— Голова закружилась, — ответил я, вытирая ладонью пот со лба. — Так и должно быть?
Физик пожал плечами:
— Не знаю, это ведь первое испытание прибора.
— И что теперь?
— Ждем, — снова пожал плечами Сурок. — Все выяснится в течение суток. Если через двадцать четыре часа ты не умрешь, это будет значить, что необходимое воздействие не произведено и вектор твоей жизни не изменился. Тогда, выходит, ты выбрал не то время, это событие не было точкой бифуркации. А может, ты и не должен будешь умереть, просто воспоминания станут другими.
И тут вдруг меня торкнуло. Сука, как я не подумал об этом сразу, это же так очевидно! Я взял прибор и положил его в карман, потом поднял глаза на Сурка и ровным голосом спросил:
— Скажи, Николай, а почему ты сам не воспользовался прибором после того, как убил того мента?
Глаза его забегали, потом он опустил голову и признался:
— Я испугался, ведь прибор еще ни разу не на ком не был испытан. Я тогда подумал, что, может быть, все обойдется как-то, и я смогу продолжить опыты. Пойми, Андрей, я тогда был в шоке и вообще плохо соображал,
И я успокоился. Ну да, я подопытный кролик, а что это меняет? Уже ничего, остается только ждать. Может быть, это все вообще фуфло голимое, а я старый дурак, что повелся на сказку полоумного убивца. Все это ровно ничего не меняет, денек подождем, а там видно будет.
В этот момент в коридоре раздались шаги, и в отсек зашел Соболь, положенец, смотрящий за зоной. Из-за его плеча выглядывала слегка виноватая рожа Нечая. Я было удивился, а потом как-то сразу все понял. Нечай, сученыш, кореш мой лепший, видно, что-то просек или, скорее, подслушал наш разговор с Сурком. И мне стало смешно. Я встал и протянул руку смотрящему:
— Какие люди в гости к нам! Купчика заварить, Петрович?
Александр Петрович Соболев, вор в законе с погонялом «Соболь», смотрящий за положением на нашей зоне, вяло пожал мою руку и ответил:
— Можно и купчика, конечно. С хорошим человеком и чаю выпить приятно.
— Нечай, завари! — тут же озадачил я кента-предателя и представил Соболю физика.
— А это Сурок, правильный чел, первоход, старается жить по понятиям, а я за ним присматриваю.
Соболь мельком глянул на Сурка и тоже протянул ему руку. Тот даже с неким подобострастием пожал ее.
— Что-то слышал о тебе, — задержал руку Сурка в пожатии положенец. — Ты же тот ученый, который мента наглушняк завалил, верно?
— Было дело, — согласился Сурок. — Только он эфэсбэшником был.
— Да это без разницы, — ответил Соболь. — Мент он и есть мент, какие бы погоны не носил. Так уж судьба распорядилась. Верно, Пастор?
— Само собой, — солидно ответил я и добавил: — располагайся, Петрович. Сейчас Нечай все сделает. Мне как раз медок свежий подогнали, ты же любишь вроде?
— Есть такое дело, — улыбнулся Соболь, сверкнув дорогой металлокерамикой и усаживаясь рядом со мной. Это раньше воры золотом да рандолью во рту бликовали. Современные воры шагают в ногу со временем. Соболь хоть и старый каторжанин, но за прогрессом следит. Хотя не такой уж он старый, лет сорок ему, кажется. По моим сегодняшним меркам, еще совсем молодой. Эх, вот бы мне сейчас лет двадцать скинуть!
— Ну как у тебя в отряде положение? — поинтересовался Соболь.
Забыл сказать, что по выходе из карантина, Соболь со свитой встретил меня, и за угощением и разговором предложил место смотрящего во втором отряде, куда нас с Сурком поместили. Меня — потому что я в нем и сидел до этого, а Сурок по моей подсказке сам попросился на распределении у хозяина.
Я удивился тогда, вроде смотрящий в отряде был, но тут же выяснилось, что у него тубик обнаружили недавно, и теперь его на больничку переводят, в тубзону. Я подумал и согласился. Дело уже знакомое, к тому же положение смотрящего за отрядом, кроме обязанностей, предполагает и некие привилегии. Опять же, Сурка можно при себе держать, а это сейчас самое главное! Да и что там за обязанности такие? — Общак отрядный держать, решать, кого куда положить, ну и если какие вопросы возникнут у людей, решать их по мере своих возможностей.