Изменяющий судьбы

Kerr Riggert

Анко тут же натянула одеяло до самых глаз, скрыв отчаянно пылающие щеки.

– Задерни шторы.

– Ты серьезно?!
– потянул за край.

Не ослабив хватку, она покивала и замерла, настороженно глядя в сторону окна.

Пришлось послать клона, поправлять шторы.

Я не понимал, как можно, с ее-то выходками и откровенным нарядом, стесняться

любителей подглядывать? Ну, и пусть смотрят! Пусть завидуют!

Честно, я с опаской ожидал, что Анко выкинет что-то эдакое. Например, в спину вцепится и без повода застонет, или томно матюгнется, как в дешевом порно... а она застеснялась, что ее в неглиже может увидеть кто-то кроме меня. Это возбуждало гораздо сильнее, чем ее показушная пошлость!

– Почему ты так на меня смотришь?
– заглядывая в глаза спросила Митараши, точно могла в них что-то прочесть.

– Как "так"?

– Странно, будто... нет, - отвела взгляд, давя довольную улыбку, - ничего.

Не удержавшись, весело фыркнул, потому что "будто съесть хочешь", она так и не сказала, хотя явно об этом подумала.

– Продолжим?

Ответом мне была осторожная улыбка и шкодливый быстрый взгляд.

Наконец совладав с юбкой, одним движением стянул с Анко розовые трусики с шелковыми бантиками по бокам.

Точно подарочная упаковка!
– мысленно отметил я, услышав тихий вздох, похожий на судорожный всхлип.

После бурной ночи хотелось еще полежать и понежиться, прижимая к груди тихонько сопящую девушку, но светлеющая полоска света поперек одеяла и урчание желудка просто вынудили встать. Анко сонно поморщилась и повернулась ко мне спиной.

Чмокнув Анко между лопаток, улыбаясь сел, спустив ноги на пол и недоуменно вытянул из-под пятки какую-то розовую тряпочку.

– Ой-ей, - беззвучно произнес я, рассматривая то что еще вчера было бельем моей девушки. Из двух бантиков цел остался только один, второго не было вовсе, на месте шва - бахрома из ниток и тоненьких резиночек, благодаря которым эти кружавчики вообще держались на крутых бедрах моей ненаглядной.

Пока Анко не повернулась, я быстро запихал тряпочку карман штанов, которые только собирался надеть.

Зевая, Митараши потянула на себя одеяло, завернувшись в него, как в тогу и принялась собираться.

– Ирука, ты не видел мои трусики? Розовые, - сонно щурясь, спросила девушка, расковыряв горку одежды на кресле.

– Под кроватью смотрела?
– невинно поинтересовался я и ловко, но осторожно вытянул из рук девушки штаны с ее пропажей.

~

Куплю ей другие, потом сознаюсь, что порвал - уговаривал я свою совесть, - Уж лучше пусть пока думает, что потеряла, чем узнает, что я испортил ее вещь.

К месту встречи мы добрались быстро, и без приключений, что меня несказанно порадовало. Да и ждать не пришлось, потому что около придорожного святилища уже стояли наши попутчики.

Все же мне не хотелось бы идти отдельно от группы. Так хоть какая-то безопасность. Правда, весьма относительная. Шесть "барашков" - безынициативных низкоранговых корневика, по силам едва достающих до среднего чуунина и один "пастух", или, иначе, офицер - уровня специального джонина.

Перед миссией я попытался узнать у Морио о "нас" как можно больше.

Кое-что он мне рассказал, а кое-что я вспомнил сам, благодаря его рассказу.

Дело было в том, что сотрудники корня делились на две группы - "мясо", которое не жаль потерять, и офицеры. Как готовили рядовых сотрудников - это отдельный, весьма тошнотворный разговор. Набирали беспризорную ребятню, как с дорог, так и из сети приютов. Тех, что получше, чем-то выделявшихся - резервом, умом, скоростью реакции или чем-то еще, отделяли от общей массы. Часть отправляли учиться на шиноби Конохи, как я понимаю, в исполнение каких-то договоренностей с Третьим, а часть становилась офицерами Корня. А вот тех, которых признали материалом похуже, ждала незавидная судьба. Таких "отбракованных" с самого детства воспитывали как недалеких исполнителей. Образование минимальное - учили читать, писать, основам тайдзютсу, боя со стандартным набором оружия, техник ниндзютсу и гендзютсу, чтению карт и прочим безусловно необходимым вещам.

С самого детства этим несчастным промывали мозги медикаментами, гендзютсу и рассказами о том, как велика и прекрасна наша Конохакагуре, как велик, мудр и умен вождь-Данзо-сама, и как ничтожны они сами. Убеждали, что величайшее счастье - погибнуть за триединые Корни, Древо и Апостола их Данзо. Любую инициативу, вопросы, сомнения, даже индивидуальность - жестоко подавляли. Запрещали проявлять эмоции, объясняя это тем, что они только мешают выполнять поставленные задачи быстро, качественно и чисто. С почти сектантским зомбированием в ногу шла муштра, большая похожая на дрессировку животных.

Их даже клеймили, как скот - татуировками-печатями. Например, "клеймо" на языке мешало сболтнуть лишнего. Другие печати служили для уничтожения тел бойцов при необходимости и частичного контроля по типу печати Хьюг. Я не совсем понял как это и что это за печать такая "птица в клетке", но с умным видом покивал, потому что Маугли в очередной раз забыл про мою амнезию и начал смотреть на меня, как на последнего кретина.

Были в существовании рядовых и некоторые плюсы, например, организмы "мяса" после определенных процедур и лекарств лучше отвечали на боевые наркотики, которые использовал Корень, делая бойцов сильнее, быстрее и живучее.