Изнанка судьбы

Лис Алина

И не то. Совсем не то.

Как же ты мне нужен, Терри!

Коней мы купили на постоялом дворе. Не за всякие глупости вроде «услуг». За нормальное, человеческое золото. Рэндольфу, с его кошачьими глазами и острыми ушами, не стоило лишний раз мелькать среди людей, но появляться на Изнанке было стократ опаснее. Поэтому он надвинул поглубже шляпу и держался в тени, пока я торговалась за выбранных им лошадей. Хозяин заломил несусветную цену и ни в какую не хотел сбивать. По гадким усмешкам и намекам я догадалась, что он счел нас парой любовников,

сбежавших, чтобы обвенчаться. Почему не мужем и женой? Неужели у меня недостаточно благопристойный вид?

Уходили мы тоже по человеческому тракту. У меня оставалось еще немного денег, должно было хватить на пару дней. Что делать дальше, я не знала. Оставалось надеяться, что у фэйри есть план.

Сейчас моя лошадь, пегая кобылка с умными глазами и человеческим именем Нелли, неспешно трусила за злым одноухим жеребцом Рэндольфа. Каждый шаг уносил нас дальше от столицы Дал Риады, Сэнтшема и Гринберри Манора. От Саймона, матушки, проблем с наследством и хищных лап Блудсворда.

— Я хочу мести! — я сама удивилась, что сказала это. Даже поводья натянула от неожиданности. Нелли послушно остановилась, удивленно всхрапнула — мол, чего ты, хозяйка?

— Мести? — Рэндольф тоже осадил коня.

— Блудсворд должен заплатить за смерть Терри! И за все, что он со мной сделал. Почему я должна бежать из родного дома? Я хочу мести!

— Сейчас это невозможно.

— Спасибо, а то я не знала, — фыркнула я. — Но потом, когда мы приедем в Церу. Что дальше? Так и прятаться всю жизнь по углам от горбатой мрази?

Он тронул поводья.

— Это зависит от тебя.

— Почему от меня-то?!

Фэйри не ответил.

* * *

Заметать начало еще в обед. Мы глянули на бегущую вдоль тракта поземку и, не сговариваясь, решили все же ехать. Близость столицы подстегивала. Чем больше миль будет между нами и возможной погоней к началу непогоды, тем лучше. Выиграть даже полдня в таких условиях — выиграть гонку.

Мы ошиблись. Через пару часов разыгралась настоящая метель. Ветер сбивал с ног, снег залеплял глаза, укладывал под ноги белые липкие барханы. На Изнанке снега было меньше, но ветер свистел пронзительнее и злее, забирался под одежду, а колючие снежинки впивались в кожу.

Моя лошадь совершенно выбилась из сил. Я и сама так вымоталась, что могла только направлять Нелли за черневшим впереди силуэтом. От снега слезились глаза, мокрые дорожки стекали по щекам и замерзали на ветру. Я давно не чувствовала пальцев, словно их отрубили, оставив безобразные культяпки, как у Кьяры. Усталость была такая, что невозможно ни думать, ни донимать Рэндольфа вопросами, куда и зачем мы идем. Не будь впереди фэйри, я бы просто слезла и тихо замерзла насмерть.

Когда воин свернул с тракта в лес, я даже не возмутилась. Последние жалкие остатки сил уходили на то, чтобы не выпасть из седла. Нелли жалобно заржала, сетуя на злую хозяйку. Впереди отозвался ржанием жеребец Рэндольфа. Я покачнулась и поняла, что теряю равновесие.

Падать

в сугроб было не больно. На свое счастье, я успела вынуть ноги из стремян. А еще в снегу было мягко. И даже почти тепло. Я прикрыла глаза…

Мужские руки выдернули меня из объятий смертного сна, встряхнули:

— Держись, Элисон. Не спи!

Рэндольф, который почти кричит, — разве так бывает?

Пощечина — это совсем не больно, когда не чувствуешь щек. Фэйри потряс меня за плечи:

— Сможешь сесть на лошадь?

— Нет, — сказала я. И покачнулась.

Он негромко выругался.

— Я подсажу тебя на своего коня. Задача — не упасть, пока я не сяду за тобой. Сможешь?

— Постараюсь, — губы не слушались.

Жеребцу не понравилось нести двойную ношу, но фэйри мигом пресек бунт. Конь тоже слишком вымотался, чтобы протестовать по-настоящему.

Последнюю часть пути я помнила урывками. Сидеть, прижавшись к Рэндольфу, было теплее, и меня поминутно клонило в сон. Помню, как внезапно из снежной круговерти возник черный сруб, и воин пробормотал под нос короткую благодарственную богам за избавление от напастей.

Внутри хижины стоял ундландский стылый холод. Но хотя бы ветра не было. Я перешагнула порог и опустилась прямо на пол. Кричи на меня, бей, тащи, убивай — с места не сдвинусь.

— Займусь лошадьми, — сказал Рэндольф. И ушел.

Я просидела несколько минут, потом со стоном встала, стряхнула снег и пошла к очагу. Я не буду бесполезным балластом для своего спутника, пусть даже он ничего не ждет и никогда не упрекнет меня за бездействие.

Здесь были дрова. Целая гора дров. И огниво! Настоящее богатство — что там какое-то золото?! Негнущимися пальцами я сложила и подожгла дерево. Села, протянула руки к робкому, едва тлевшему огонечку. Как хорошо, что в этом холодном мире есть огонь.

Пламя разгоралось. По пальцам медленно забегали болезненные теплые мурашки. Рядом на пол сел Рэндольф. Тоже протянул руки к огню, и я поняла, что фэйри измучен не меньше моего.

— Тут есть вино, — сказал он. — Теплые одеяла и даже еда.

— Хорошо, — радость от его слов была какой-то далекой и ненастоящей, словно ощущала ее не я. Сейчас все затмевали покой и усталость. Я опустила голову ему на плечо, и мы вместе смотрели на пламя.

— Что это за место?

— Гостевой шельтер.

— Нас отсюда не выгонят?

— Это для всех путников.

— А платить снова услугами?

— Бесплатно.

— Хорошо быть фэйри.

Комната быстро прогревалась. С моей одежды и волос начало капать.

— Лучше сними плащ. Снег тает, будешь вся мокрая.

— Не сниму. Так теплее.

Он поднялся, отошел. Вернулся с кучей одеял, швырнул на пол у очага и начал меня раздевать.

— Не надо, я сама.

Волосы были мокрые, словно я гуляла под дождем. От плаща курился пар. Рэндольф был прав. Сейчас, когда снег подтаял и намочил одежду, стало сыро и холодно. Меня начала колотить дрожь.