Изнанка желаний
Шрифт:
Меня спасла случайность. Я успела пролезть достаточно глубоко, чтобы вывалиться на другой стороне, когда потеряла контроль над телом. Разорвав связь с моли, я отсекла поток новых ощущений и принялась заторможенно, неумело выгонять из себя чуждое присутствие. Это было непросто; не всегда получалось отделить свою личность от ярких впечатлений футбольных фанатов. Но я справилась. Продрала глаза и обнаружила, что валяюсь на лесной подстилке, которая вяло лезет мне в уши и ноздри.
Резко поднявшись, я отступила от ветви, которая ползла ко мне. Проверила телефон. Хоть по внутренним часам миновала вечность,
В затылке стреляла боль. Я ухватилась за своё самоощущение. Саша, двадцать три года. Волшебница. Иду за бледным огнецветом.
Хорошо, что эмоции десятков тысяч людей были столь беспорядочны и противоречили себе. Если бы моли впитывали более структурированные чувства, меня могло попросту стереть. Заменить на какого-нибудь пузатого любителя футбола или подтянутого хулигана, который любит квасить носы фанатам противоположной команды после матча.
Когда я выбралась на трибуны, завибрировал второй звонок. Однако я уже заметила свою цель — на поле неподалёку от места, где я стояла, по призрачно-серым стволам бегали разноцветные всполохи.
Лихо спрыгнула вниз. Резкое движение взбудоражило растения, и вокруг меня заметались щупальца. Я переждала, пока они не успокоились, и двинулась навстречу зарнице.
Футбольный газон сплошь пророс травой Изнанки. Из-под серебристого ковра не проглядывал зелёный.
Сияние становилось насыщеннее, играло отражёнными огнями на глянцевых стволах моли. Я выбралась к поляне — нет, пожалуй, к проплешине в джунглях Изнанки.
Граница меж футбольным газоном и чужеродной порослью была настолько отчётливой, что возникало чувство, будто её прочертили гигантским циркулем. Вот слабо шевелятся побеги моли, а миллиметром далее — топорщится короткая земная зелень. В центре круга, куда не заползали даже пронырливые ветви-щупальца, гордо высился гигантский цветок. Ни стебель, ни бархатистые листья не представляли собой ничего особенного; но соцветие… О, если что и заслуживало звания чародейского цветка, так это бледный огнецвет.
Огромный, с два кулака бутон с изящными, нежно-хрустальными лепестками. Они будто пропитались кровью, настолько насыщенно-алыми казались. И по кромке их бегало искристое многоцветие, рассыпало вокруг цветка радужное сияние, которое подхватывали другие растения.
От взгляда на бледный огнецвет в глаза как стекло бросили — таким ярким, таким безумно-живым в своей жгучей пылкости был бутон.
Я склонила голову. И потому, что не могла дальше пялиться на растение, и потому, что так задумывалось в ритуале, который требовалось исполнить. Несмотря на это, я почувствовала, что сияние стало ярче; сконцентрировалось на мне. Бледный огнецвет обратил на меня внимание.
По сравнению с великолепием его формы убогие, исковерканные ветви-щупальца моли выглядели мазнёй первоклассника рядом с «Сикстинской мадонной» Рафаэля. И нелепые наставления Иоанна внезапно растеряли всю нелепость.
— О тот, кто сияет в ночи, о тот, кто указывает путь и есть путь, — начала я, осторожно ступив на газон, — Ты, что впитал в себя великолепие солнца и скрытность Ложной луны, смиренно прошу тебя благоволить моей просьбе.
Жар усилился. Если уж у моли наличествовало подобие сознания, то
Шаг к цветку, второй… От тепла, источаемого цветком, на лбу выступил пот. А ещё от того, что я вспомнила предостережение старика. Поспешу — и своенравное растение спалит меня дотла. То есть он-то заявлял, что эта способность растения по большей части миф, однако для мифа тут было жарковато.
Настолько, что боль, которая жарила кожу, резво стремилась к отметке невыносимости.
— Позволь смертному созданию принять дар твой, — прошептала я пересохшими губами.
Опустилась на колени и поползла по газону. Его-то бледный огнецвет не трогал, в отличие от меня.
— И звезда величия твоего воссияет в умах на веки вечные.
От неистового жара плавились мысли. Я добралась до подножия огнецвета, однако не поднималась. Нельзя нарушать ритуал, нельзя вставать до того, как получу разрешение.
Пытка солнечным рентгеном продолжалась так долго, что я всерьёз подумала, что не выберусь отсюда. Может, в предупреждении Алины и крылось рациональное зерно… Тяга к приключениям и нестандартным способам заработка хороша, когда размышляешь о них в теории — или после выполненного задания. А вот когда тебя сканирует разумное растение, которое, может, прожило не одну сотню лет, привлекательность офисной работы возрастает прямо-таки экспоненциально.
Давление внезапно исчезло. От облегчения я чуть не уткнулась носом в газон. Одежда насквозь промокла от пота, сердце колотилось, как сдуревший попугай в клетке.
Но я собрала силы, чтобы подняться. Время поджимало, и если не торопиться, то у моли может прибавиться мясного корма.
Я вытянула дрожащую руку и дотронулась до стебля, наклонившегося ко мне. Погладила его, благодаря огнецвет — за бутон и за то, что не превратил в шашлык.
Ухватившись под цветоложем, я повернула пальцы. Раздался хруст, и бутон, играя тысячами оттенков, упал в подставленную ладонь. Я засунула его в расписанный рунами ящичек Иоанна, нацепила рюкзак и прикинула, как безопаснее всего возвращаться. В этот момент завибрировал третий будильник.
И так я поняла, что планирование — это хорошо, но здравую импровизацию оно не побьёт.
Потому как три минуты — это охренеть как мало для того, чтобы прорабатывать маршруты.
Амулет вдруг заледенел, и заросли моли разом встрепенулись. Кажется, обещанные полчаса были маркетинговой уловкой.
Я рванула с места, как гоночный болид, сшибая по пути ветви-щупальца. Они этого не оценили и помчались следом. Хорошо хоть те, кого я напрямую не обидела, пока не особо старались до меня добраться.
Белкой взлетев на трибуну, я помчалась наверх. Выше, выше!
А вот и ограждение. Не оглядываясь, с разбегу оттолкнулась от перекладины — и прыгнула, воспарив в воздухе, аки чудная птица.
Увы, гравитация не обманулась. Я перевернулась, краем глаза заметила сплетение ветвей, что не достало до меня совсем чуть-чуть, — и камнем полетела вниз. В животе ёкнуло, от ветра на глазах выступили слёзы.
Из хороших новостей было то, что я практически выскочила за пределы зачарованных джунглей. Из плохих — то, что выскочила практически.