Изобретатель чудовищ
Шрифт:
— Вы будете выполнять свою миссию, а я — искать механизмы, — не унимался часовщик. — У меня сердце разрывается при мысли, сколько еще непознанных устройств впереди.
— Похоже на то, что за городской чертой лежат опасные земли, населенные злобными тварями, — вступил в беседу Феликс. — Мы с Исидором сами не уверены, что сумеем прорваться через эти неприветливые края живыми. Нельзя недооценивать и о мощь самого Магога. Нас ждет отнюдь не прогулка.
Но часовщик уже снял с полки тяжелый молот:
— У меня есть и собственное оружие. Вообще-то молот нужен мне для
— А как же башня? — расстроился Тим. — А часы?
— Башня? Какие-то старые шестеренки! Меня заждались конструкции куда более сложные. Я всю жизнь мечтал о чем-то особенном!
— Но часы без тебя перестанут идти. Город без часовой башни — не город.
— Если тебе нужны часы, заводи их сам. Ты проворный малый. Это нетрудно, видишь — ворот? Вращаешь здесь, цепь наматывается на барабан, и готово, наслаждайся.
— Но часы нужно чинить! Они будут ломаться!
— Ну что ж, — и часовщик поднял вверх свою железную руку, — значит, станешь таким, как я…
Тиму не понравился этот помешанный на технике странный человек, который запросто оставляет башню — дело своей жизни — ради неведомого. Однако Феликс, очевидно, был настроен благожелательнее по отношению к новому попутчику.
— Раз ты серьезно решил идти с нами, и тебя не пугает смертельный риск, собирайся. Я не против опытного механика в нашей команде. Но не ручаюсь, что мы обязательно встретим еще какие-нибудь мудреные устройства, так что подумай еще раз и взвесь.
Седоус выдвинул на середину комнаты небольшой окованный сундук.
— Здесь я храню инструменты. Дайте мне десять минут, и я буду к вашим услугам.
Эти сборы печалили Тима. Он досадовал, что часовщик, знающий Феликса и Исидора всего ничего, уже напросился с ними, а ему, Тиму, только и говорят: сиди в башне, пока тоже не превратишься в наполовину железного парня, взаперти лакающего спирт и помешанного на мелодии курантов. Вора, правда, и самого не тянуло покидать родной город, но ему, по крайней мере, могли бы хоть предложить… Ведь они с Феликсом и Исидором вместе преодолели лабиринт и чуть не погибли, а потом спасали Дарена.
Тима посетило такое чувство, будто он во второй раз терял собственную семью.
— Придется мне и в самом деле стать часовщиком, — невесело объявил он. — Была не была, попробую.
Седоус перелил спирт во фляжку, сунул ее за пазуху и взвалил за плечо сундук.
— Шестерни и валы в твоем распоряжении, малыш. Делай с ними, что пожелаешь.
— Скатертью дорога, — огрызнулся вор.
— Все еще сложится, Тим, — пообещал Исидор. — Лабиринт больше не враждебен, и страх, что веками угнетал город, начнет забываться. Мы уничтожили гнездо Гедеона, скоро люди вздохнут свободнее. В сердцах горожан пробудится радость жизни, и равнодушных будет все меньше. Когда-нибудь наши труды оценят, и ты станешь уважаемым человеком. Теперь вся башня — твой дом.
— Удачи, Тим, не падай духом, — и Феликс пожал Тиму руку.
— Вы сами поосторожнее там, — напутствовал вор. — Все-таки
Феликс и Исидор простились с Тимом и в сопровождении часовщика покинули башню. Город уже успокоился, точно ничего и не произошло. Вновь услыхав бой курантов, горожане вернулись к обыденным хлопотам, свет фонарей выхватывал из мрака серые фигуры прохожих, идущих по своим надобностям.
На темной окраине путников поджидало последнее происшествие в Огненном городе. По узкой улочке навстречу им ползла большая телега, груженная кулями. Феликс, Исидор и часовщик посторонились, прижавшись к стене дома. Но телега не добралась до них. Колесо попало в выбоину на плохо вымощенной дороге, и телега, въехав в фонарный столб, перевернулась. Возница однако решил, что виноваты в этом трое путников, которые недостаточно быстро посторонились.
— Негодяи! — заорал он. — Не проехать из-за вас! Бродяги проклятые, лихорадку вам в бок!
— И тебе не хворать, — отшутился Феликс и с иронией заметил своим друзьям — Так Огненный город прощается с нами.
— Что поделаешь, — сказал Исидор. — В мгновение ока ничего не изменится. И Тиму, и Дарену с Мирой будет нелегко. Но уже то радует, что в городе есть несколько живых сердец.
Путники обошли телегу с вопящим возницей и двинулись к руинам городской стены. В последний раз до них долетел голос часовой башни — тоскливая музыка, словно оплакивающая что-то.
— Не поминай лихом, родная! — часовщик помахал башне своей железной рукой. — Мы с тобой неплохо коротали время, старушка! Мне будет тебя не хватать.
Феликс, Исидор и Седоус с кованым сундуком за спиной углубились во мрак подземной пещеры. Только факел Феликса позволял путникам разглядеть голую каменистую гряду под ногами.
Поскрипывал на ходу металлический корсет часовщика. Седоус был исполнен любопытства. Он питал надежду, что очень скоро перед ним вынырнут из тьмы очертания какого-нибудь замысловатого устройства, вроде того, что обнаружили эти счастливчики, Феликс и Исидор, в лабиринте.
Исидор пытался припомнить, что ему доводилось читать в библиотеке Магоговой пустыни. Ученый рылся в памяти, отыскивая хотя бы абзац, проливающий свет на ближайшее будущее троих путешественников. Но монахам и самим, видимо, не много было известно о глубинах — в монастырских книгах ничего не говорилось о местах, расположенных за городскими окраинами.
Феликс поднимал факел выше и чутко вслушивался в тишину. Но кроме шороха шагов его спутников, до него не доносилось ни звука. Местность казалась вымершей.
Наконец путники наткнулись на глухую стену. Первая мысль Феликса была, что в темноте они сделали круг и вернулись к руинам на окраине города. Но эта стена была сплошной, гладкой и поднималась до самого свода: непохоже было на то, что она сложена руками людей. Стену покрывали твердые наросты, от совсем небольших до гигантских.
— Тупик. Нам не пройти. Но это что такое? — Феликс постучал древком факела по одному из наростов.