Изобретение театра
Шрифт:
Мой низкий поклон Джорджу Соросу и Екатерине Гениевой (Институт «Открытое общество») за финансовую поддержку этого трудоемкого проекта, благородство благотворителей в данном случае неоценимо, поскольку так же носит духовный смысл.
И, конечно, в первую очередь я благодарю своих артистов за их высокий и чистый труд и помысел.
Однако проблематика спектакля повела меня к осознанию трагедии как таковой – ведь в свое время я не был «учеником» Александра Меня. Я даже не был с ним знаком. К сожалению! Более того, я не являюсь верующим, однако жизнь желовеческого духа по форме К. С. Станиславского меня интересует очень и очень.
Свое выступление с этой важной трибуны я назвал: «А кто убийца?» Это, надо признаться, неправильно. Убийца был не один, их несколько.
Поэтому точнее спросить «А кто убийцы?»
А действительно, кто?
15 лет прошло с момента убийства отца Александра.
15 лет позорного неведения, якобы незнания того, кто совершил кровавое преступление против человечности и отдельного человека. И какого человека!
15 лет лицемерного псевдоследствия, которое до сих пор не кончилось и не кончится никогда.
Почему?.. Потому что ворон ворону глаз не выклюет.
Потому что те люди, которым поручено найти убийц, и те, кто послали убийц к Александру Меню, – из одного и того же ведомства – разве что на разных этажах делающих свое дело – того самого ведомства, которое еще при жизни отца Александра вело против него мерзкую войну – войну бесов и мракобесов со священником.
Это они производили обыски и допросы Александра Меня, они организовывали анонимки в его адрес, они обвиняли его – цитирую – «в попытке создания антисоветского подполья под прикрытием религии». Христа на вас нет! Это отец-то Александр – выдающийся русский религиозный философ, историк, мыслитель – продолжатель Владимира Соловьева и Павла Флоренского – человек, излучавший интеллектуальное
Что за чушь, право. Однако именно отец Александр был оболган и травим при жизни весьма ловким способом – его называли «постовым сионизма в нашей стране», одновременно искусно и грубо используя шовинистический фактор в официозном православии. Том самом, что со времени ленинско-сталинского государства было отделом КГБ и осуществляло свои специфические задачи на общем идеологическом фронте.
«Кто убил?.. – Да вы же и убили!» – эти строки из романа Достоевского удивительно подходят и к нашим спецслужбам советской эпохи, получившим заказ свыше или по собственной инициативе совершившим 15 лет назад это преступление.
Сначала говорили, что убили топором. Потом экспертиза доказала, что «саперной лопаткой».
Это кто же у нас ходит с саперными лопатками?.. Надо быть очень ангажированным следователем, чтобы на основе этой экспертизы не додуматься, не предположить, что саперной лопаткой могут убить только профессионалы-боевики.
Между тем сразу, буквально через несколько часов после убийства официальные чиновники в ранге министров в погонах подкинули в общество свою версию случившегося – уголовно-бытовую. Прием известнейший!.. Опыт богатенький!.. Врать и не краснеть!..
Главное, концы в воду.
Но как говорил Твардовский, «все минется, а правда останется».
Эта правда состоит в том, что отец Александр при жизни своей кому-то мешал.
Кому?.. Известно кому.
Во-первых, так называемому правому крылу РПЦ, с его нетерпимостью и ксенофобией, клерикализмом и кликушеством. Отец Александр был для этих церковных держиморд как кость в горле. Он служил Христу, а не им, не их человеконенавистническим догматам. Ратуя за открытое христианство, отец Александр возвещал о любви и доброте как о единственно спасительной силе, способной врачевать наше больное, истерзанное, дезориентированное в духовном отношении общество.
Он давал опору людям не с помощью мракобесной болтовни, а через самостояние в свободе, в незамкнутом религиозном пространстве – без фанатизма и фундаментального рвения. Тупая вера была ему чужда. Он, будучи обыкновенным деревенским попом, превращал свое священослужительство в жизнь – поступок и своих прихожан, число которых росло необыкновенно, приводил к поступкам и поведению, носившим глубоко нравственный характер.
Нашлись церковники, которые завидовали отцу Александру черной завистью. Этакое подобие сальеризма в среде, которая по определению должна, обязана противостоять любым проявлениям дьявола. Этот, условно говоря, сальеризм носил подлейший агрессивный характер – превращал религию любви в идеологию ненависти.
Александр Мень вызывал лютую ненависть этих кругов еще и потому, а может быть, и прежде всего потому, что был по крови евреем. Вот этого ему никак не могли простить наши фашиствующие церковники в православном обличье. Его обвиняли в экуменизме, писали доносы…
На одном полюсе был Александр Мень, на другом, скажем, печально знаменитый Санкт-Петербургский псевдодуховник – пример шовиниста-осквернителя христианской позиции, гласящей, что все люди – братья.
Эти полюса никак не могли сойтись, хотя прямого их конфликта не наблюдалось.
Отец Александр просто делал свое святое дело, сближая людей. На другом полюсе шла не менее активная работа по их разъединению. Кажется, де Голль однажды сказал, что патриотизм – это любовь к своему народу, национализм – это любовь только к своему народу, а шовинизм – это еще и ненависть к другим народам.
Отцу Александру приходилось настаивать на Христовой истине, попранной консервативным крылом церкви, в которой всегда были сильны националистические и почвенно – державные, прямо скажем, черносотенные настроения, если не сказать, «традиции». Эта самая «черная сотня» и Александр Мень – по сути, не совместимы. На протяжении десятилетий, то есть во время всего священнослужительства отца Александра подвергали травле со стороны некоторых его коллег, променявших христианство на идолопоклонство, новейшее язычество неофашизма, неонацизма, всегда ставившего во главу угла своей доктрины национальное превосходство.