Изоляция Застолья
Шрифт:
Оказалось, что Игорь заявился не один, а с Клюевым. Максим тоже не заставил себя долго ждать. Пока гости накрывали на стол, Серега все-таки уединился в ванной комнате, чтобы прочитать полторы странички, написанные Владом. Как знал приятель, что предложение по поводу потаенной квартиры очень актуально…
– Сколько тебя можно ждать, Шуба! – воскликнул Игорь, когда Серега вернулся в комнату, где стол, недавно освобожденный от композиции «Застолье», оказался заставлен тарелками с закуской, бутылками и наполненными стаканчиками. – Борисыч совсем нас заинтриговал
– Никого я не вычислял, – нахмурился Костиков. Не дай бог, капитан растрезвонил, что преступление было раскрыто исключительно благодаря устроенному им «эксперименту» с участием живчиков.
– «Вычислил» – на самом деле слово неверное, – Борисыч незаметно для других подмигнул Сереге, мол, не волнуйся, все в порядке. – На самом деле Шуба не вычислил, а включил свою память. Начальник нашего РУВД подполковник Заводнов сильный психолог. Мы с ним сюда приехали, Завод провел коротенькую беседу с наводящими вопросами, и Шуба вдруг все вспомнил. Он ведь после полученного удара по затылку и падения потерял сознание всего на несколько мгновений. Некоторое время не мог двигаться, зато все видел и узнал убийцу, которым оказался зам. начальника инкассации Лисавин.
– И смог это доказать? – Акимов, написавший десяток детективных и фантастических романов, недоверчиво посмотрел на Костикова.
– Оказалось, что ничего доказывать не надо, – капитан тоже смотрел на хозяина квартиры, словно давая понять, чтобы тот до поры до времени помалкивал. – Шуба взял да и позвонил Лисавину по мобильнику. А Лисавина в это самое время его подельник запер в бане на дачном участке. Запер, баню поджег и с похищенными ценностями – тю-тю. Мобильник-то он у Лисавина предусмотрительно отобрал, но у того еще один был, только без денег на счету. Сам Лисавин позвонить и сказать, что заживо сгорает, не мог, зато на вызов Шубы ответил, и адрес подельника назвал. Ну и буквально через час мы вместе с Шубой этого подельника, между прочим, бывшего инкассатора и повязали…
– И потом стали это дело прямо на улице отмечать, – подхватил Серега, – и так наотмечались, что я простуду подхватил, и теперь вот на больничном прохлаждаюсь.
– Зато справедливость восторжествовала! – провозгласил Максим, поднимая наполненный стаканчик. – А здоровье мы сейчас поправим.
– Как тебе официальная версия? – вновь подмигнул капитан скульптору, чуть погодя, когда Игорь и Максим принялись о чем-то дискутировать.
– Очень ловкая версия, – согласился Серега.
– Ее наш Завод подогнал, – уважительно сказал Клюев. – Главное, благодаря такой версии, все лишние вопросы отсекаются. И подполковник Заводнов – крутой психолог, и ты – несмотря на травму, нашел в себе силы собраться и вспомнить важное, и все мы – оперативно приняли единственное верное решение. Наверняка, Завода в звании повысят, и я – в шоколаде, и тебе какую-нибудь благодарность объявят.
– А я вот, как писатель интересуюсь, – прислушавшись к их разговору, сказал Игорь Акимов. – С какого такого перепугу наш Шуба, пусть и потерпевший, удостоился столь великой чести, что сам начальник РУВД к нему домой пожаловал?
– Он к нему не как к потерпевшему пожаловал, – возразил
– О! – встрепенулся Максим. – Как раз по поводу композиций я и собирался с тобой поговорить.
– Борисыч… – вздохнул Серега. – Ну, кто тебя просил трепаться!
– Что ты, как девочка, все пионеришься со своим пластилином? – обратился Акимов к скульптору. – Раз спрос есть, давно бы уж начал зарабатывать на своем хобби. Если бы мне за мои нетленки нормальное бабло платили, я бы в три раза больше писал. Километрами бы бумагу изводил.
– Если бы, – хмыкнул Серега. – Как скажет Борисыч, сослагательное наклонение у нас не котируется.
– В том-то и дело, что здесь никаких сослагательных! – обратился ко всем сразу Максим. – Есть конкретные люди, готовые приобрести у Сереги его пластилиновые композиции. Купить за хорошие деньги!
– По правде говоря, я бы и сам у него кое-что приобрел, – сказал Клюев.
«К примеру, свою собственную копию, а до кучи еще и Любку-лыжницу», – подумал Серега.
– Юрий Борисович, в очередь, – постучал по столу Максим. – Серега, я на полном серьезе. Мужики, я же фотки его хулиганских скульптурок сотрудницам в офисе показал, так они все поголовно кипятком изошли. Пристали – почем продает? А одна – чуть ли не слезами. Хочу, говорит, эксклюзивный подарок своему мужику сделать, а он у нее француз, кстати, очень крутой наш клиент. Говорит, никаких денег не пожалею, если скульптор то, что надо слепит…
– А чего она хочет-то? – опередил Серегу с вопросом Акимов.
– Баню она хочет! Русскую баню, в которой бабы с мужиками вместе моются. Вениками друг друга хлещут и все остальное…
– Ха! Молодец твоя сотрудница, – просиял Акимов.
– Наш человек, – кивнул Клюев. – Я бы с такой фантазершей с удовольствием в баньку сходил.
– А ты, скульптор, что скажешь? – спросил Максим.
– Прикольно, – Сереге и в самом деле понравилась идея. И почему сам не додумался…
– Ну и за сколько гульденов ты бы взялся слепить на заказ русскую баню? Назначь цену!
– Хорошо, назначу! – решительно сказал скульптор, мысленно согласившись, что в самом деле «пионерится, словно девочка».
– Каждая фигурка – сто баксов. Плюс антураж – в зависимости от объема – но не меньше пятидесяти зеленых.
– Хорошая цена, – почесал затылок Акимов.
– Нормальная, – сказал Борисыч. – Я бы…
– Другими словами, – прервал капитана Максим, – если заказчица захочет, чтобы было четыре человечка и, допустим парилка, то ей это обойдется в полштуки зеленых?
– Минимум. Ей же для полноты картины захочется видеть разные черпачки, шайки-лейки, мыло-мочалку-простыни, – идея нравилась Сереге все больше и больше. – А где парилка, там и предбанник, там и стол с пивом и воблой. Если твоей заказчице бабла не жалко, могу, хоть целиком баню слепить. Дело лишь во времени.
– Время – бабки, – Акимов взял на себя роль разливальщика.
– О времени и о бабках ты, Серега с ней напрямую договаривайся. Чтобы в испорченный телефон не играть.
– Ей надо, пусть она со мной и договаривается, – Серега поднял наполненный стаканчик. – За что пьем?