Изоляция Застолья
Шрифт:
– Люба, блин…
– А я чувствовала, Костиков. Представляешь, я несколько последних снов видела, будто в одном месте нахожусь, а сегодня – на новом месте. Костиков, ты тоже это в своем сне видел?
– Люба… какие сны… Я вчера – в хлам… А ты мне про сны… Отстань, а?
– А, знаешь, знаешь… – не унималась Скоросчётова, – мужик-то в моем сне, которого все Фуфелом зовут, – очень даже ничего. Во всех отношениях очень даже ничего. Понимаешь, о чем я тебе гутарю, а, Костиков?! Я-то женщина незамужняя, разведенная, покинутая, брошенная…
– Скоросчётова, блин!!! – не выдержал Серега. –
Разговор с бывшей одноклассницей оборвался точно так же, как прерывались два предыдущих – в трубке ненадолго повисло молчание, затем послышались короткие гудки. Слава, тебе, Господи! Может, удастся еще поспать?
Но какой теперь сон! Серега, оторвался от дивана и первым делом заглянул в холодильник. И вновь – слава тебе Господи – баночка пива порадовала озабоченный взгляд скульптора. Но одновременно с характерным «пшиком» открываемого пива, опять зазвонил мобильник. Выключить его, что ли?!
– Шуба, это Селиванов, – голос был знакомый, но фамилия… – Ты как сам?
– Пока не сдох, – Костиков – убей, не мог узнать, с кем говорит.
– Ты в курсе, что Боярин из комы вышел?
– Есть, значит, бог…
– Этого я не знаю. Только завтра Скворцу – девять дней. Так что мы собираемся сначала Боярина навестить, потом Скворца помянуть. Подтянешься?
– Фуфел, ты, что ли? Не узнал, блин! Подтянусь обязательно. Ты скажи, что там по деньгам для родных Скворца? У него, кажется, сын сиротой остался…
– Не шебуршись, Шуба. Инкассация по полной программе баблищем покойнику ответила.
– Понятно. Завтра во сколько и где встречаемся?
На изготовление пяти женских фигурок Серега потратил почти столько же времени, сколько на одну мужскую. Наверное, потому, что прежде он не лепил мужиков даже с голым торсом, тем более, совсем без одежды. Приделать телам головы было делом техники. Девушки получились очень даже эротичные, а вот француз скульптору не нравился категорически, даже смотреть на свое творение не хотелось. Но Серега нашел выход: быстренько слепил белую простыню и завернул в нее мужика, – совсем другое дело.
Теперь можно было приниматься и за антураж. Кстати, специально для подобной композиции у него давно был припасен прямоугольный отрезок ДСП, соответствующий по площади двум типичным платформочкам Застолья. Выставив на стол сразу несколько коробок пластилина, закупленных три недели назад Владиславом Моховым, скульптор взялся за лепку.
Для начала покрыл деревяшку дощатым полом, затем разделил напополам стеной из ровных бревен: одна половина – парилка, другая – помывочная.
Вдоль противоположной от входа стены сделал скамьи в три яруса. В одном углу парилки появилась печурка со всеми соответствующими деталями: дверцами топки и поддувала, баком для воды, дымоходом, каменкой, наполненной аккуратными камнями… На полу, перед выдвижным зольным ящиком, – как положено, металлическая пластинка, вдруг, пока дрова подбрасываешь, искорка упадет. Тут же притулилась кочерга – чтобы дрова помешивать. Конечно же, сделал деревянную бадью и к ней – черпачок, чтобы водой на раскаленные камни брызгать. Ну и веники – какая же без них баня!
Для помывочного
Как всегда, время лепки летело для скульптора с бешеной скоростью. Он настолько погружался в созидание пластилиновых композиций, что забывал про другие дела, про еду, даже про пиво. Серега заканчивал лепить третью шайку, когда позвонили в дверь.
На пороге стоял Клюев – в гражданском и – о счастье! – с целой упаковкой «Балтики экспортной» под мышкой.
– Борисыч, ты – человек! – расплылся в улыбке Серега. Которая слегка потускнела, когда из-за спины капитана появился его непосредственный начальник, подполковник Заводнов.
– Здравия желаем, Владимир Иванович! – тем не менее, радостно воскликнул Костиков. – Проходите, гости дорогие, проходите!
«У меня здесь медом, что ли намазано? – говоря это, подумал Серега. – Хорошо хоть без товарища Гидаспова пожаловали».
– А мы к тебе, скульптор Шуба, – тоже улыбаясь, протянул для пожатия руку подполковник. – С хорошими, можно сказать, новостями.
– Это прекрасно, Владимир Иванович! Давайте ваш портфель, плащ, а разуваться не надо…
«Может, вслед за Застольем самому перебраться в потаенную квартиру Мохова? И живчики будут рядышком, и никто своими непрошенными визитами от работы отвлекать не будет!»
– Да-а-а… – Заводнов, который, в отличие от Клюева, был в кителе, прошел в комнату и по-свойски уселся за рабочий стол Костикова. На этом самом месте он сидел в прошлую субботу, когда Серега пудрил ему мозги, что, благодаря «уникальному эксперименту», узнал о нахождении грабителей инкассаторского маршрута, убеждая срочно ехать в деревню Лисавино их ловить…
– О-о-о! Это, что же, очередной твой эксперимент? – подполковник с интересом принялся рассматривать маленькую незавершенную русскую баню и ее будущих персонажей. – А бабы-то, бабы – все, как на подбор, красавицы! Особенно вот эта – брюнетистая. Что скажешь, Юрий Борисович?
– Мне больше толстенькая нравится, – склонившись над столом, резюмировал капитан, и поинтересовался у скульптора:
– С фоток лепил или по памяти?
– Борисыч, а зачем ты столько пива притащил? – вместо ответа, спросил Серега.
– Как думаешь, Шуба, зачем приходят в гости с пивом и воблой?
– С воблой?
– Да, товарищ капитан! – чуть повысил голос Заводнов. – Почему мы до сих пор пивной путч не начали?
– Ставить некуда, – товарищ подполковник.
– Секундочку, я стол освобожу…
Шуба принялся убирать коробки с пластилином, недостроенную баню и шесть фигурок в нижний отсек серванта, которые еще вчера полностью занимали платформочки Застолья. Заинтересованный взгляд Борисыча, брошенный в сумерки серванта, не заметить было сложно. Как же вовремя композиция с ее обитателями оказалась перемещена в потаенную квартиру!