Изумрудный Армавир
Шрифт:
— Тише ты, второгодник, — шикнул я на братца и увлёк его подальше от чужих глаз.
— Скоро на гору помчимся? — накинулся на меня третий, когда мы уже спрятались у всех на виду у окна напротив дальнего входа в спортзал.
— Если ты насчёт неисправности пещеры, вынужден тебя разочаровать. Она в полном здравии. А хандрила из-за того, что Угодник с папкой её бананами перегрузил.
— Да, ну! — не поверил третий, за что сразу же получил по темечку новеньким американским аргументом.
— Антилопу Гну!
— Какую ещё антилопу? Когда ты уже серьёзным
— На кой? По жизни нужно ходить с улыбкой. В ней и так всяких проблем выше небоскрёба. Кстати, я вчера в Америке посредником работал. Ей Богу.
— Хочешь, чтобы я снова «да ну» крикнул? — недоверчиво покосился дружок.
— Я серьёзно. Для дела летал. По заданию. Правда, нарядили меня Суперменом… Но об этом потом. Когда по душам беседовать будем. Если, конечно, захочешь. Так о чём это я? Ладно. О пещере тебе сказал…
— Что, по правде бананами её чуть не сломали? — уточнил третий.
— Слово посредника. Я сегодня утром проверил. Можешь в неё слетать прямо на следующей перемене или уже после школы. Честно тебе говорю. Ну, так что, без обид? А то мне пора на уроки. Я сегодня правильный школьник.
— А если всё так, как ты говоришь, можно будет ими угоститься? — прищурил взгляд напарник.
— Не просто можно, а нужно. Их там полтрюма. Не стесняйся. Возьми своим домой коробочку. Только придумай что-нить на тему, откуда она у тебя.
— Ладно. Если не хочешь со мной туда мотаться, тогда я кого-нибудь другого с собой возьму. Только не проси, чтобы четвёртого с восьмым, — заявил третий.
— Первого и второго бери. И это мой приказ. Во-первых, они из твоей четвёрки. Во-вторых, это они тебе вчера поверили и мотались в пещеру с проверкой. Если что при них натворишь… Пусть пообещают язык за зубами держать.
И вот ещё, что. Там кроме бананов с десяток американских ящиков с неизвестным содержимым. Проверьте, что там, и поделите на всех. И на меня в том числе. Если что-то не поймёте о тех иноземных сокровищах – спросите у… У «кого-нибудь».
Всё, я возвращаюсь. Перемена уже тю-тю.
Я услышал звонок и метнулся опять к своему укрытию, намереваясь сразу же отправиться в родной мир, чтобы продолжить скучную учёбу, или, что вернее, отдых от приключений. А вот третий на сигнал о начале урока никак не отреагировал, а остался на месте нашей беседы почёсывать ухо.
Хорошо, что удержался от секретных разговоров на счёт знаний об ЭВМ и её голографических возможностях, хотя так и подмывало что-нибудь вякнуть на тему блокировки входа и моей способности к снятию таких секретных замков.
* * *
По возвращении я исправно отбыл все уроки, добросовестно участвуя в классных работах и доставшихся ответах у доски. И всё это я делал с одной стороны своего головного кладезя сведений, а с другой его стороны успевал не только делать домашние задания уже прошедших за день уроков, а ещё и грезить о чём-нибудь из содержимого этого кладезя.
С этих пор у меня появилась вредная привычка заниматься несколькими делами одновременно. Думать или слушать одно, а делать или контролировать
По крайней мере, я пытался научиться работать двумя руками одновременно. И не просто одновременно, а одной совершать одно действие, а другой совсем другое. Я так развлекался. Голова-то у меня одна, а рук две. Вот и пробовал контролировать их разные движения одновременно. Поначалу всё, конечно, коверкал, но потом начало получаться.
Мама недоумевала, и как это я умудрялся приходить домой с уже выполненными домашними заданиями и опережавшими знаниями по устным предметам. А я, просто, читал учебники, как обыкновенные книги. Причём, прямо на уроках.
Иногда она беспричинно нервничала и заставляла всё переписывать, чтобы было аккуратнее и чище, но и это меня не расстраивало. Я уже имел опыт монотонного и повторявшегося переписывания заданий своей команде, поэтому, никогда особо не реагировал. Смотрел в глаза, не говоря ничего, и выполнял её капризы.
В конце концов, она смирилась с тем, что у старшего сына никогда не будет каллиграфического почерка, и перестала заглядывать в тетрадки, продолжая контролировать только дневник. А в нём было, что контролировать. Иногда было. О поведении, о препирательствах, о невнимательности, высоком самомнении, и тому подобное.
В моей «неправильной» памяти о тех временах полным-полно ярчайших картинок и подробнейших воспоминаний, только не родных, а альтернативных. Потому что за ту неделю, которую прожил в Изумрудном Армавире, ничего подобного успеть, просто, физически не мог.
Например, как пристрастился «обкрадывать» библиотеки. Поначалу только школьную. Заходил в неё сокрытым, выбирал что-нибудь интересное или запретное для меня, вписывал в свою именную карточку, чтобы не подумали о пропаже этих книжек, и выходил уже с фолиантами и томами под мышкой. А когда догадался, что могу и в других местах озорничать тем же образом, пошёл вразнос. Только уже никаких карточек, естественно, не заполнял. Фактически воровал, а практически одалживал. Родителям только приходилось глаза отводить от всего этого букинистического безобразия. Разумеется, не без «драконьей» помощи. Ещё от Серёжки всё прятать, куда-нибудь повыше, чтобы ничего не прочитал.
И одалживал я уже не только словари и энциклопедии, а и некоторые учебники по астрономии, занимательной математике, физике, неорганической химии, электротехнике, географии и новомодной информатике.
* * *
По приходу из школы, сразу же улизнул к Угоднику, чтобы поговорить с ним о прошедшем праздничном вечере и получить кое-какие инструкции на будущее. Что отвечать папке и мамке на их самогонные или кровнородственные вопросы, а также бабуле о её казарме с сыночками-солдатами. И куда задевалось его обещанное плацебо, и когда Стихия удвоит или утроит Адмирала, и в таком духе. И всё это я планировал сделать в звуконепроницаемом месте. В подвале.