Изувер
Шрифт:
— Ваши версии?
— Думаю, Крылышкин кого-то посадил в кабину, подвез. Мог попросить этого человека помочь достать лекарства… Рецепт мог потом оказаться в руках Волковых и по иной причине — когда те, если они имеют отношение к убийству, прихватили его вместе с другими документами, в спешке или по неаккуратности бумажка эта оказалась под диваном… Смотрели дома документы, что-то упало, оказалось под диваном. Мог рецепт в руках той же Валентины Клепцовой оказаться: она же доставала кому-то лекарства, так мне доложил майор Авдеев.
— Ну, сейчас лекарства не проблема, доставать их вряд ли было нужно, возразил Колесов. —
— А почему нет, товарищ генерал? Но в любом случае она должна теперь объяснить нам, почему этот самый рецепт оказался у них дома?
— Безусловно… Может, отдадим этот рецепт Тропинину? — Колесов с улыбкой смотрел на подчиненного. — Пусть они и дальше раскручивают? Вы же сами говорите, что Сидорчук вплотную занимается этим делом.
Подполковник бурно запротестовал.
— Ну нет, товарищ генерал! Мы это дело начинали, нам его и завершать. Такую улику отдавать, что вы! Этот рецепт, чувствую, такое может потянуть!.. Если это все же не случайность, мы и сами это убийство раскроем. А то на нас пресса бочку катит, вы же знаете: наплодили, дескать, всяких милицейских управлений по борьбе с организованными преступниками, а отдачи никакой. Нет-нет, Анатолий Петрович, я категорически против!
— Хорошо, хорошо, занимайтесь. В таком случае, и Сидорчуку не надо ничего говорить, работайте самостоятельно. Если разговор все же зайдет, скажешь ему, что, мол, мать прислала через депутата областной Думы запрос о ходе следствия. Ну, а раз мы начинали, нам и отвечать приходится.
— Я думаю, нам придется заново выявлять тех, кто был в день убийства возле больницы, товарищ генерал.
— А вы знаете точно, в какой именно день убили Крыльшжина? — усмехнулся Колесов.
— Нет… Но вероятнее всего в день, когда Крылышкин приезжал к матери. У нас же есть показания свидетелей, «дело» у Игоря Саженцева.
— Ну что ж, восстановите, допросите заново свидетелей. Потом — всех троих Волковых. Покажите их тем, кто ждал автобус у тубболъницы…
— Я так и планирую, товарищ генерал.
— Только осторожней работайте, Владимир Григорьевич, — запросто уже, по-товарищески, попросил Колесов. — Срыва не должно быть. Эта семья, кстати, интересует ФСБ, так что интересы наши пересекаются. Держите меня в курсе дела постоянно.
— Слушаюсь!
Сидорчук принял руоповца у себя в кабинете радушно. С Владимиром Костроминым, подполковником, они были давно знакомы, оба начинали простыми операми в Центральном РОВД, примерно в одно и то же время получали звания и должности, оба работали в УВД: Сидорчук — в уголовном розыске, а Костромин — в БХСС. Потом пути их несколько разошлись. Костромин поработал в железнодорожной милиции, поймал там, на российских железных путях, несколько матерых расхитителей, о нем даже в местной газете писали, а газету эту увидел Колесов — формировал как раз новое управление — РУОП. Костромина он тоже знал, все коллеги-земляки друг про друга все знали.
Словом, Костромин перешел в РУОП, где было интереснее работать: несколько областей, иной масштаб действий, больше полномочий. Местные, областные УВД, оказывались у РУОПа как бы под колпаком. РУОП же напрямую подчинялся Москве, Колесов был одним из заместителей начальника Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД России, и задачи перед
Короче, руоповцев, когда они усадили на нары за два последних года с десяток «крутых» ментов, стала побаиваться в регионе не только организованная преступность…
Подполковник Сидорчук перед законом, совестью и РУОПом был чист, и потому Костромина принял как друга и даже предложил ему хлопнуть по маленькой (при закрытых, разумеется, дверях).
Коллеги и хлопнули, ничего в этом страшного не было: 50 граммов «Белого аиста» — разве это доза для физически крепких и нравственно здоровых сыщиков?!
Подполковники поболтали о том о сем, повспоминали былые деньки и «битвы, где вместе рубились они», а потом Костромин плавно повернул руль разговора в нужный ему фарватер: беседа пошла об убитом шофере «КамАЗа», Крылышкине.
— Ты же занимался этим делом, Леша! — сказал он Сидорчуку.
— Да и сейчас занимаюсь, — Сидорчук расстроенно махнул рукой. — А толку-то! Попробуй теперь, спустя столько времени, достать кого-нибудь из той же Грузии. Из Чечни, из России, можно сказать, никого взять не можем, а уж оттуда…
«КамАЗ» этот, про какой ты спрашиваешь, братья Махарадзе бросили. Допросить, задержать — не получилось, смылись. Полгода согласований всяких ждал, разрешений. Потом полетели втроем в Батуми. Местный прокурор согласие на их задержание не дал: мы, дескать, не можем выдать своих граждан, так как не знакомы с делом, не участвовали в расследовании. Может, наши граждане и не виноваты ни в чем.
— Вы хоть допросили этих Махардзе?
— Какой там! Они, узнав о нашем приезде, сбежали под благовидным предлогом — дескать, срочные коммерческие дела. А кто-то из их корешков пригрозил нам, подбросили в номер гостиницы, где мы жили, гранату, правда без взрывателя, попугать. Первый этаж, окна от жары почти всегда нараспашку… Ну, мы поднялись и улетели. С одобрения начальства, разумеется. Сейчас все эти согласования пошли по новой, на уровне чуть ли не правительств, министерств иностранных дел, представляешь? Пишем, звоним, деньги и нервы тратим. Грузинская сторона настаивает, чтобы мы познакомили их с материалами предварительного расследования, сообщили оперативные данные «для изучения специалистами». Хаха! Мы что — идиоты?! Те же Махарадзе — уверен! — будут читать наши документы и делать соответствующие выводы… А! Давай, Владимир Григорич, лучше еще по рюмашке!
— Ну, налей.
Выпили. Сидорчук спрятал недопитую бутылку в сейф, прикрыл дверцу, но на ключ закрывать не стал. Чего там осталось-то!
— А ты почему про это дело спрашиваешь? — спросил он Костромина.
— Мать этого убитого шофера запрос через депутата облдумы сделала нам мол, нашли? ищете? Меня Колесов вызвал, я к тебе приехал.
— Ну-ну. — Сидорчук пожевал губами. — Взяли бы вы, конечно, это дело себе, Володь. РУОП потянет, а нам через границы не пробиться. Ну, кручусь я вокруг нескольких алкашей, которые грузили-разгружали этот «КамАЗ», а толку-то…