Извращенная принцесса

Торн Айви

— Н-нет, — запинаюсь я, и жар приливает к моим щекам. Ненавижу, когда мой голос всегда выдает мои нервы. — Нет, с ним не будет проблем, — настаиваю я.

Коган вздыхает, становясь в стойку в нескольких футах от меня, и, когда он скрещивает руки, его мускулы угрожающе выпирают на фоне закатанных рукавов. — Ты хороший работник, Мэл. Надежный работник. С тобой легко найти общий язык. Ты всегда приходишь на смену вовремя, что удивительно трудно найти в этом бизнесе.

Я киваю, кусая губы в ожидании, к какому выводу он придет. И когда он делает паузу, мое сердце нервно бьется о ребра.

—

Поэтому на этот раз я оставлю все как есть, но лучше мне больше не заставать тебя в центре драки. Это понятно?

— Да, прекрасно понятно, — вздохнула я.

— Я нанимаю своих людей, чтобы они защищали тебя, а не драчунов из подворотни, которые решили поколотить моего кузена за то, что он идиот.

— Верно, — соглашаюсь я, и, несмотря на беспокойство, мои губы подергиваются от того, как непринужденно он оскорбляет Винни.

В голове проносится мимолетная мысль: что скажет Коган если увидит настоящий бой Глеба? Глеб может быть быстрым и задиристым, в отличие от многих мускулистых охранников мистера Келли, но его движения настолько контролируемы, настолько грациозны, что во время боя кажется, будто он танцует.

— Хорошо, — говорит мистер Келли, возвращая меня к разговору. — Я поговорю с кузеном. Похоже, ты ему приглянулась. Но это не оправдывает его поведение. Я дам понять, чтобы тебя не беспокоили во время работы.

— Спасибо, — пробормотала я, чувствуя, как облегчение захлестывает мою грудь. Я и не предполагала, что смогу получить помощь от своего босса в этом вопросе.

Он кивает, его голубые глаза опасно серьезны.

— Мэл, кто бы ни был этот человек, который наложил руки на Винни…?

— Да? — Мой желудок нервно подпрыгивает, когда разговор возвращается к Глебу.

— Ему лучше никогда больше не показываться в моем клубе. Если он это сделает, я его убью.

— Не покажется, — заверяю я мистера Келли, хотя понятия не имею, как я собираюсь это обеспечить. Но я полагаю, что вышибалы будут хорошо осведомлены о запрете Глеба и отправят его прочь, прежде чем он сможет причинить еще больше неприятностей.

Если это вообще был Глеб. Я все еще не могу себе доверять.

Коган дергает подбородком в сторону двери, подавая знак, чтобы я уходила.

— Тогда за работу, — говорит он.

Андрей и Аким заталкивают меня в шумный клуб, заслоняя собой, пока я не дохожу до двери, ведущей в задний коридор. Когда воздух вырывается из моих легких, я наконец-то могу поверить своему облегчению. Ноги слабеют, когда я направляюсь в раздевалку, чтобы переодеться.

В голове все кружится, реальность произошедшего обрушивается на меня теперь, когда я не боюсь за свою жизнь или средства к существованию. И по мере того, как в голове всплывают картины произошедшего, я почти уверена, что это Глеб вскочил на ноги, чтобы побороться за меня.

Кто еще может броситься через стол на мою защиту?

Печальная правда заключается в том, что никто.

Конечно, люди Когана обучены защищать меня. Они бы не позволили Винни выйти из-под контроля. Но его нежелательное прикосновение вывело на поверхность столько плохих воспоминаний,

на которые мне потребовались годы, чтобы забыть о них.

Наверное, не помогло и то, что после Глеба я не позволяла мужчинам прикасаться к себе. Я просто не чувствую потребности в физической связи с мужчиной. Никто из тех, кого я встречала, не заставлял мое сердце биться так, как это делал Глеб. Никто не смотрит на меня с такими же сильными эмоциями. С такой глубокой заботой и уважением. И у меня нет ни времени, ни желания на что-то меньшее.

Даже по прошествии стольких лет мне ничего не стоит вызвать в памяти яркий образ Глеба. Его угловатые черты и пристальный взгляд зеленых глаз. Ненавижу, что мое тело болит от одиночества каждый раз, когда я вспоминаю о нем.

Отогнав эту мысль, я открываю дверь гримерки, выпуская на волю девичьи разговоры.

— Что это, черт возьми, было, Мэл? — Спрашивает Китти, набрасываясь на меня, как только я появляюсь в дверях.

— Честно говоря, не знаю, — признаюсь я, когда она идет за мной на мою станцию. Перебирая свои наряды, я нахожу тот, в котором мне предстоит выступать, и снимаю его с вешалки.

— Но ты знала парня, который начал драку? — Спрашивает она.

Я хмурюсь, чувствуя, что она упускает ключевую информацию — что Винни был на мне, а Глеб заставлял его остановиться, но я не вижу смысла пересказывать это сейчас.

— Я не знаю. Может быть? Мне показалось, что я его узнала, но этот человек даже не живет в Бостоне, и я не видела его уже много лет, так что, возможно, я ошиблась.

Китти хмыкает, положив руки на бедра, наблюдая за тем, как я переодеваюсь.

— Что сказал мистер Келли? — Спрашивает она после нескольких секунд молчания.

— Только то, что он не хочет, чтобы в его клубе дрались.

— Ни хрена себе, Шерлок, — огрызается она.

— Слушай, я все понимаю. Ладно, Китти? Я же не пригласила его сюда или что-то в этом роде. И это больше не повторится. Ему запрещено появляться в "Жемчужине", так что мы все можем просто забыть об этом и вернуться к своей жизни.

Китти смягчается, ее руки опускаются с бедер.

— Да, хорошо. Тебе лучше поторопиться и собраться. В пять у тебя снова эфир.

Кивнув, я отвожу взгляд к зеркалу, чтобы поправить прическу для следующего номера… Стараясь не думать о Глебе. И о том, где он может быть сейчас.

18

ГЛЕБ

Прислонившись к стене здания рядом с "Жемчужиной", я не снимаю капюшон, а руки засунуты в карманы, чтобы спрятать ушибленные и окровавленные костяшки пальцев. Никто не обращает на меня внимания, проходя мимо, и я намерен ждать здесь столько, сколько потребуется, чтобы Мэл вышла.

Я не смог бы вернуться в зал бурлеска, даже если бы попытался. Даже с моей родственной связью. Меня внесли в черный список, и хотя ублюдок заслужил то, что получил, я должен был это предвидеть. Для Келли кровная семья имеет значение. А это значит, что кузен Когана неприкасаем, каким бы большим придурком он ни оказался.