Извращенные эмоции
Шрифт:
Когда его шаги затихли, я уперлась в матрас и смогла встать, несмотря на боль. По моим ногам потекло что-то теплое. Я заковыляла вперед, подхватила сорванные трусики и, снова вскрикнув, зажала их между ног. Дрожа, я свернулась калачиком на кушетке, уставившись на кровать, видневшуюся в темноте.
Незадолго до восхода солнца дверь снова открылась, и я вжалась в спинку, стараясь казаться незаметной. В комнату вошла Дорма, одна из горничных. Она была из тех, кто помоложе, и всегда смотрела на меня так, словно я ей чем-то мешаю. Женщина смерила меня взглядом.
– Вставай! – резко приказала она. – Нам надо привести тебя в порядок, пока остальные не проснулись.
Я поднялась,
– Тебе лучше держать это в секрете, – пробормотала она. – Твой дядя – важный человек, а ты – просто предательница. Тебе вообще повезло, что тебя оставили в живых.
Я терпеливо наблюдала, как она комкает простыни и бросает их на пол. Потом она начала стаскивать с меня одежду, пока я не осталась абсолютно голой, несмотря на то, что я дрожала. Под ее жестоким взглядом я чувствовала себя грязной, никчемной и использованной.
Бросив мою ночную рубашку в окровавленную кучу на полу, она помогла мне надеть халат.
– Теперь мы пойдем в ванную, и если кто-то спросит, что случилось, ты скажешь, что у тебя начались месячные, понятно?
Я кивнула. Я не стала задавать вопросы или сопротивляться.
Той ночью дядя Дюрант снова пришел в мою комнату, а потом и на следующую ночь, и еще, пока ему, наконец, не пришлось уехать в Атланту. Каждое утро Дорма стирала простыни и мыла меня. Через несколько дней после его отъезда у нее на шее появилась дорогая подвеска. Такой была цена ее молчания.
Сегодня
Стук в дверь выдернул меня из мучительных воспоминаний. Глубоко вздохнув, я постаралась придать голосу твердости:
– Входите.
Тетя Эгидия открыла дверь, но не стала заходить внутрь. Она нервно сжимала губы:
– Киара, это было очень грубо. – Тетя взглянула на меня, а затем отвела взгляд, и в глазах ее снова читалось чувство вины. – Для тебя должно быть честью, что тебя выдают замуж за кого-то влиятельного. Учитывая твое происхождение, это просто дар Божий. Твоя свадьба станет настоящим событием. Она поможет вернуть тебе доброе имя.
– И тебе, – тихо добавила я.
Она заметно напряглась, и я тут же пожалела о своих словах. У меня не было права критиковать ни ее, ни дядю.
– Взяв тебя на воспитание, мы пережили много неприятностей. Ты не можешь осуждать нас за то, что мы рады найти для тебя такого достойного кандидата.
– Все уже решено? – обреченно спросила я.
Она нахмурилась.
– Почти. Фальконе, конечно же, настаивают на том, чтобы невестой была одна из родственниц Луки, так что Феликс предложил тебя. Перед тем как принимать решение, Лука хотел бы с тобой поговорить. Вообще-то, раньше так не делалось, но если он настаивает на том, что ты должна дать согласие, то вряд ли мы сможем ему отказать. Мы пригласили его вместе с женой на ужин. – Наши взгляды наконец встретились. – Киара, ты же скажешь ему, что восхищена тем, какую честь тебе оказали, ведь так? Это твой шанс спасти семью и спастись самой. Возможно, твоим братьям даже позволят стать Доном, если ты выйдешь за кого-то вроде Нино Фальконе.
У меня перехватило дыхание, а взгляд снова упал на кровать.
– Киара, ты ведь скажешь ему, что согласна, да? Твой дядя уже сообщил Луке, что ты согласишься. Если откажешься, то поползут слухи.
Я взглянула на тетю. Она выглядела обеспокоенной.
– Я соглашусь, – прошептала я. А что мне еще оставалось?
В
– Если ты откажешься, то я не буду заставлять тебя выходить замуж, – сказал он. Я нервничала в его присутствии.
– Мне этой осенью исполняется двадцать. Пора замуж.
– Это правда, – признал Лука. Он так смотрел на меня своими серыми глазами, словно считал, что лишь один его пристальный взгляд способен вытянуть из меня всю правду, однако я уже научилась хранить свои тайны. – Но ты можешь выйти замуж и за кого-то другого.
Да, я могла это сделать, но если я откажусь пойти под венец с Нино Фальконе, то стану в наших кругах еще большим изгоем. Дядя Феликс и тетя Эгидия будут разочарованы, и им будет еще сложнее найти для меня кого-нибудь еще. К тому же как бы я объяснила свой отказ? В нашем мире замуж выходят за человека, которого выбирают наши родители, каким бы плохим ни был их выбор.
– А кто еще мог бы стать женой Нино Фальконе?
– Большая часть моих кузин помолвлены или замужем. Мне пришлось бы выбрать кого-то из дочерей моих капитанов. Некоторые из них в этом году станут совершеннолетними и еще не обручены.
Чудовищам из Лас-Вегаса могут отдать другую девушку. Невинную в отличие от меня. Девушку, заслужившую шанс на счастье, каким бы крошечным он ни был в нашем мире.
В те годы никто меня не защитил, но я могла избавить от подобной участи другую.
– Я выйду за него замуж. Тебе не придется искать кого-то еще. – Мой голос не выдавал ужаса, который я сейчас испытывала. Он был твердым и решительным, и впервые за этот вечер я решилась встретиться с Лукой взглядами. Мужчина пристально взглянул на меня на какую-то секунду, но я поняла, что он одобрил мое решение. Долг и честь были столпами нашего мира. Каждый из нас должен был делать то, чего от него ожидали. Если бы он не смог предложить Каморре кого-то из своих кузин, то выставил бы себя и Семью в невыгодном свете. Такими были правила, по которым мы жили, и его собственная супруга тоже пошла с ним к алтарю ради перемирия. Так было принято, и так будет всегда.
После ужина, пока мужчины пили виски в курительной комнате, а тетя Эгидия готовила для нас эспрессо, ко мне подошла Ария. Ласково улыбнувшись, она коснулась моей руки:
– Никто бы тебя не осудил, если бы ты отказалась.
– Ты вышла замуж за Луку. Сделала то, чего от тебя ожидали, что диктовал Кодекс, и я понимаю, что и от меня требуют того же, – улыбнулась в ответ я. Она нахмурилась.
– Да, но…
– Это место все равно никогда не было моим домом. Даже если бы эту клятву нарушила не я, то я плачу за ошибку своего отца. Я хочу жить дальше. Это мой шанс искупить свою вину. Лас-Вегас мог бы стать для меня шансом начать новую жизнь.
Именно таких слов от меня ожидали, но мне было тяжело их произносить, потому что я осознавала, что мой брак с Нино может разрушить все. Мою репутацию и шансы на любое перемирие. Но за этими тревогами скрывался еще один страх – более глубинный и мрачный. Страх, зародившийся в прошлом, преследовавший меня в настоящем и определявший мое будущее.
Нино
– Все это было слишком рискованно, и ты это понимаешь, Римо. Однажды тебя кто-нибудь убьет, – говорил я, пока мы с ним устраивались за столиком в «Сахарной ловушке». Я понимал, что мои нотации уже начинали его утомлять, но пока он продолжал вести себя импульсивно, ему приходилось их выслушивать.