Извращённый Подарок
Шрифт:
— А как же личные встречи? — Когда он произносит эти слова, мое сердце замирает. У меня нет способа доказать, что я не встречалась с ней лично, а у него нет причин верить мне, что мы не встречались. Когда вся тяжесть моего предательства оседает на моих плечах, я понимаю, как близко была к тому, чтобы он поверил мне и простил. Ничего бы этого не произошло, если бы я молчала и ничего не говорила его матери.
— С какой стати я должна рассказывать о тебе журналистке? Я не хочу смотреть, как ты горишь. Я серьезно, когда говорю, что ты мне небезразличен. — Если он сможет
— Думаю, тебе пора идти. — Он открывает передо мной входную дверь, и я замираю, сердце останавливается, когда смотрю на него, чувствуя себя уязвленной.
— Прости за все, Рико. — Я могу только надеяться, что со временем он одумается.
С этими словами покидаю его дом и направляюсь к своей машине. Когда мой телефон звонит, я отвечаю на звонок. По ту сторону провода раздается солнечный голос Линдси.
— Это начинает меня раздражать.
— Я могу предложить вам пятнадцать тысяч долларов, если вы расскажете мне все подробности.
Я колеблюсь.
— Хватит мне звонить. — С этими словами я завершаю разговор и стою у своей машины, глядя на Рико.
Он смотрит на меня, прежде чем закрыть свою дверь, и это действие настолько окончательное, что слезы жгут мне глаза, и я не могу остановить их. Они продолжают стекать по моим щекам, вниз к подбородку.
Глава 22
Рико
— Основываясь на том, что видел, я убежден, что благодаря соблюдению диеты и изменениям в образе жизни он добьется невероятно хороших результатов. — Голос специалиста спокойный и обнадеживающий, и я немного успокоился, услышав эту новость.
— Большое спасибо за ваше время и заключение. — Когда мы прощаемся и кладу трубку, я не могу не расслабиться. Хотя в нашу последнюю встречу между Сандрой и мной все могло пойти не так, как хотелось бы, мне все равно приятно знать, что ее отец находится на пути к выздоровлению и со временем и небольшими усилиями пойдет на поправку.
Сандра, Этель и Далтон, несомненно, тоже оценят эту информацию, равно как и постоянные визиты к специалистам, которые я назначил для постоянного ухода за Далтоном. Я не против заплатить из своего кармана за их душевное спокойствие.
Я откидываюсь в кресле, размышляя о том, как сильно изменилась моя жизнь за столь короткий промежуток времени.
Снова звонит телефон, и я поспешно отвечаю.
— Ты сидишь? — У Блейка явно нет времени на любезности и приветствия, он просто продолжает разговор. Я сижу прямо, гадая, что же он нарыл.
Мне знаком этот тон голоса. Блейк не остановить, как только начинает что-то говорить, и он узнал что-то, что я хочу знать.
— Да. — Он не колеблется, просто продолжает говорить, и я думаю, продолжил бы он говорить, даже если бы я не ответил.
— Хорошо. Я понял, кто крыса.
Покалывание распространяется по моей коже огненной волной, а затем льдом, и я беспокоюсь, что сейчас получу
— Ты помнишь… Джулиуса Крато? — Он произносит эти слова так, словно они совершенно чужие, но я понимаю, о ком он говорит, как только он произнес имя.
— Да. Должен сказать, я никогда не думал, что услышу это имя снова.
Джулиус — одна из главных причин, по которой я задумался о закрытии зеленой комнаты после того, как он напал на женщину. Он зашел слишком далеко и напрочь забыл о правилах, и ранил девушку и другого парня, который пытался помочь. Я позаботился об обоих пострадавших и засудил его по полной программе. Насколько я слышал, у него не было и пяти долларов на имя, и он выпрашивал подачки у общих друзей, которые порвали с ним отношения, когда правда распространилась по слухам, как лесной пожар.
В моем сердце нет любви к человеку, который готов совершать такие поступки, как он. Мой клуб держится на огромном доверии, а он полностью разрушил это доверие и заплатил за все это огромную цену.
— Ну, думаю, он совсем без средств к существованию и решил, что сможет подзаработать, продав тебя журналистке. — В голосе Блейка звучит ярость, и я понимаю, что он знает причину, по которой Джулиуса выгнали.
Единственное, что могу сказать о круге людей, которые обслуживаются в клубе «Ред», — мы можем быть дикарями в бизнесе, но мы не просто дикари. Любой вред, который мы причиняем другим вне работы, делается с согласия, сдержанно и с напоминанием о том, что власть не всегда действует. Учитывая, что Джулиус — это предостережение клуба, я не удивлен, что он поднимает голову и создает проблемы.
Однако это дает мне совершенно другой вопрос, который я должен решить, и, вероятно, скорее рано, чем поздно.
— Учитывая то, что он сделал, уверен, что его разорвут в клочья все, кто увидит его имя рядом с информацией. Он известный неудачник, и никто ему не доверяет и не хочет с ним связываться. Новостному изданию — или, скорее, газете — должно быть стыдно за то, что оно вообще поверило ему на слово. — Блейк продолжает говорить, но все, о чем я могу думать, — это о том, что я обвинил Сандру в том, что именно она рассказала журналистке о происходящем.
Конечно, ситуация была очень подозрительной, но теперь точно знаю, что она ни в чем не виновата, что я был очень несправедлив, и мне нужно извиниться.
— Спасибо, что рассказал. — Я произношу эти слова в параллель с Блейком, который все еще продолжает говорить, хотя я уже хотел отключить его.
— О да, конечно. Смогу ли я справиться с этим? — Я слегка усмехнулся.
— Не стоит благодарности, у меня есть проблемы поважнее, чем он. — Должен сказать, что в этот раз работа с Блейком открыла мне глаза на то, какой он человек, и теперь я без колебаний могу называть его другом. Мне повезло, что я попросил его вмешаться, и еще больше повезло, что он оказался более лояльным, чем я мог себе представить.