Изъян в сказке: бродяжка
Шрифт:
Из дома вышли, переговариваясь и посмеиваясь, как добрые друзья, Кэнт и милорд Эскот. К ним тут же подлетел тощий вертлявый человечек в зелёном камзоле, низко поклонился и что-то протараторил, помогая себе руками и двигаясь всем телом, словно не разговаривал, а собирался пуститься в пляс.
Кэнт ответил недовольно, а Эскот, наоборот, обрадовался и дал человечку монету из кошеля на поясе, потом обернулся, взглянул на балкон и отвесил Мэгги учтивый поклон, сняв свою роскошную шляпу и едва не подметя двор её длинными белыми перьями. Госпожа Сиан ткнула Мэгг под рёбра, и она, спохватившись, помахала в ответ. Эскот ещё раз поклонился и
Почему-то Мэгг думала, что выбор будет недолгим, но ошиблась. Сначала всех семерых кобыл конюхи по очереди провели перед лордами. Потом каждую пустили по кругу рысью и медленным галопом. Но и этого оказалось мало: Кэнт и Эскот подходили к фыркающим кобылам, приподнимали им губы, касались зубов, щупали грудь и ноги, о чём-то ожесточённо спорили, ругали человечка на все лады и спорили снова.
Солнце уже поднялось высоко, во дворе стало жарко и душно, когда конюхи увели четырёх кобыл прочь. Осталось три, и лорды заспорили снова, но теперь уже ненадолго — Эскот уступил быстро, указав головой на балкон Мэгги, и Сиан шепнула ей:
— Видите, милорд Эскот нашему лорду уступил двух кобыл, хотя он богаче и мог бы купить их.
Мэгг невольно улыбнулась — вспомнила, как Эскот вчера сказал: «Если кобыла будет возить леди Магарет, я буду вынужден уступить».
— Почему не понравились остальные? — спросила Мэгги. Сиан поджала губы:
— Не нашего ума дело. Женщине в лошадях разбираться нет нужды.
— Я слышала, — осторожно заметила девушка, — что в Остеррии девочек с ранних лет учат ездить в седле.
На самом деле, она не просто слышала, а видела статных светлокожих остерриек верхом — они держались не хуже мужчин, хотя и сидели боком, на особый манер.
— Остеррийки пусть хоть нагишом бегают, — Сиан стала ещё мрачнее, — а девушкам благородных кровей это неприлично. Ваше дело — карета и паланкин.
Больше спрашивать Мэгг не отважилась, и вскоре Сиан увела её в дом. До обеда ей позволили почитать — к счастью, чтение дуэнья не считала неприличным. У Кэнта была большая библиотека, в которой Мэгг овладевало чувство непонятной робости. Книг было так много, и всё такие учёные, что она, оказавшись здесь впервые, даже прикоснуться к ним боялась, но потом всё-таки вытащила с нижней полки «Благие деяния волшебницы Леи», решив, что Рей не возражал бы против такого выбора.
Дочитав «Деяния», Мэгг выбрала себе новую книгу, не менее благочестивую и достаточно увлекательную, но начать не успела: позвали обедать, а после пришло время собираться к балу.
Вчера Мэгг думала, что сборы были долгими, но она ошиблась: сегодняшний бал в королевском дворце и представление Его Величеству были в разы важнее, поэтому Фанни и ещё две служанки под бдительным надзором госпожи Сиан добрых три часа создавали причёску Мэгг и ещё два часа одевали её в персиковое платье, лёгкое, но очень объёмное. Наконец её подвели к зеркалу на мгновение, показали ей призрачную незнакомку с огромными горящими глазами и с осанкой настоящей леди и отвели вниз, где её уже ждала новенькая карета, запряжённая двумя кобылами из тех, которых выбирали сегодня Кэнт и Эскот.
— Красавицы! — не удержалась Мэгги, но, конечно, не отважилась погладить лошадей по бархатным носам: госпожа Сиан точно не одобрила бы испачканных перчаток.
— Лорд Кэнт поедет отдельно и встретит нас во дворце, — сказала Сиан, когда они разместились на сиденьях. Кучер свистнул, и карета покатила. Сквозь узкую щёлку между
— Не вертитесь, — одёрнула её Сиан, а потом прибавила ласково: — Вы будете самой хорошенькой юной девушкой сегодня на балу. Даже не сомневайтесь!
Мэгг улыбнулась, а дуэнья снова приняла строгий вид и визгливым голосом прикрикнула на кучера, который, по её мнению, слишком быстро гнал.
Наконец, карета остановилась, лакей открыл дверцу, Сиан выбралась первой и позволила выйти Мэгг. О, Всевышний!
Они стояли перед королевским дворцом, шпили которого она часто видела издали. От парадных дверей в обе стороны тянулся ряд золочёных статуй — рослые, крепкие мужчины в одних набедренных повязках поддерживали тяжелый дворец, заменяя колонны. Их волевые благородные лица были обращены вперед, как будто они желали знать всех, кто приходит во дворец. От их сильных рук вверх по светлому камню вился золотой цветочный узор. Виноград, вьюнки и шарлины обвивали окна, обхватывали основания колонн. Если бы не цвет, можно было бы поверить, что растения живые, настолько точно и мастерски они были сделаны.
Сиан дала своей подопечной немного полюбоваться, но потом ткнула в бок острым локтём и сказала:
— Не зевайте. Вы хоть и провинциалка, но из благородной семьи. Вам такой вид не пристал.
— Это просто невероятно, — пробормотала Мэгг, позволяя Сиан подвести себя к Жёлтым плащам у входа.
— Дворец украсили по приказанию Тордена Второго к свадьбе нашего короля. Он пожелал, чтобы дворец Шеана поразил всех иностранных гостей и чтобы никто из них не смог сказать: «Наш дворец великолепнее вашего», — пояснила Сиан.
Жёлтые плащи осмотрели их приглашения и с почтением пропустили внутрь, передавая в руки церемониймейстеров, управлявших всё прибывающей толпой гостей. И пока Мэгг продолжала вертеть головой, восхищаясь словно бы живыми птицами на стенах и потолках огромного холла и хищными золотыми орлами на лестницах, дуэнья продолжала:
— Восемь самых знаменитых скульпторов и пятеро художников два года трудились над убранством дворца. И когда гости прибыли на свадьбу, они едва ли дышать могли от восторга. Но… — Сиан сделала паузу, — эмирский посол даже бровью не повёл. Когда его спросили, видел ли он дворец красивей, он невозмутимо ответил, что видел. Он похвалил и статуи, и орнамент, и плафоны, но отметил, что в столице Эмира есть не менее красивые дворцы и замки, и в них каждый гипсовый завиток, каждая золотая птичка оживают, если на них посмотреть, а статуи отвешивают гостям поклоны.
Мэгг про себя подумала, что со стороны эмирского посла это было очень невежливо, но ничего не сказала, а госпожа Сиан продолжила:
— Его Величество, говорят, побледнел от злости, но тут верховная ведьма, леди Онира, сделала взмах рукой, и весь замок ожил. Парадный зал наполнился щебетанием птиц, листочки и цветочки заколыхались от дуновения невидимого ветра, орлы расплавили крылья, а статуи начали кланяться гостям. Эмирский посол потерял дар речи и ещё несколько минут не мог сказать ни слова, пока прочие гости славили величие короля и мастерство ведьмы. «Что вы скажете теперь, многоуважаемый посол? — спросила его ведьма. — Есть ли на свете дворец великолепнее Шеана?». Посол был смущён и заверил и её, и короля, что никогда не видел ничего подобного.