К чему приводит идеализм или любовь к стране вечнозелёных помидоров
Шрифт:
— Ну и??? — последовало брезгливо-надменное.
Ну тут меня за язык нечистый и потянул. Вот верно говорят: "Язык мой — враг мой".
Я ляпнул:
— Дык, сами не знаем, товарищ капитан. Чего нам тут надо?
А был это замполит нашего отдельного Особого назначения батальона. И был он абсолютно подлейшим и премерзчяйшим типом. Законченный алкаш, подозрительный, мнительный и мстительный, на всю голову больной, капитан Кольцов. Вот сейчас его вспомнил и меня даже передёрнуло от брезгливости. О лице его я уже сказал. Добавьте всегда влажные руки и бегающий, чего-то выискивающий взгляд. Чего-то всегда озирался,
Вот с таким, с вашего позволения, офицером — главным политрабочим батальона я ухитрился раз и навсегда испортить отношения в первые же минуты своего пребывания в батальоне. Сами понимаете, как мне это помогло в дальнейшей службе.
— Почему не докладываете? Кто старший?
— Дык, нет старших, никто не назначил. А чего докладывать-то. Вот сидим, ждём, — искренне и чистосердечно отвечал я.
Ну, чего тут такого, интересно же человеку.
— Так! — словно вбил гвоздь мне в голову, сказал капитан. — Марш в конференц-зал штаба, читайте пока газеты. Вас вызовут, — и пошёл, как поплыл.
Маленький, но гордый. Вредный и говнистый замполит батальона, целый капитан Кольцов.
Ну, мы, попытавшись обозначить подобие организованного движения, втянулись в штаб.
— А где тут это?
Но дежурный уже видно был предупреждён. Конференц-зал оказался чем-то типа ленкомнаты или офицерского класса, если хотите. Расселись мы за столы, разобрали подшивки. Мне достался "Советский Солдат". Это было наиболее актуально в данный момент.
Кто-то начал закемаривать и плюнув на приличия, подложив мешок под голову, сладко засопел. Как показало дальнейшее — правильно сделал. Про нас вспомнили только через 3 с половиной часа. И то это был зампотыл.
В зал влетел вихрь. Поджарый, загорелый, морщинистый старый майор. Старый! Ему тогда было, меньше чем мне сейчас лет на десять… Господи, как же время летит. Вот, если он жив — дай ему Бог здоровья. Мужчина был классный. Если за что-то имел, то имел от души. Но просто так никого и никогда не нагибал. И за всю службу не могу вспомнить, чтобы чего-то у нас не хватало. Так что зампотыл был на своём месте.
— Аттестаты сынки. Вещевые, продовольственные.
— Тащ, майор, все документы у старшего. У нас только военные билеты и свидетельства.
— А-а, ну ладно, — и вихрь унёсся.
Прошло ещё полчаса и нас по одному стали вызывать на мандатную комиссию.
Дошла очередь и до меня.
Вошёл. Доложил. Стою. За столом человек 10 офицеров разного достоинства.
— Гражданская специальность есть?
— Так точно!
— Какая?
— Радиомеханик по ремонту и установке телерадиоприёмников.
— Что заканчивал?
— Московское…
— А-а, Москвич!
Сидящий в центре стола мордастый майор (оказалось, тоже типа москвич и комбат), поднял на меня взгляд. Ему в ухо, вытянувшись столбиком, как суслик, что-то усердно начал дуть замполит. Взгляд, обращённый на меня, посуровел.
— Соколов, проверь.
Интеллигентного вида старший лейтенант начал задавать мне какие-то вопросы по методике ремонта и настройки радиоаппаратуры. Я отвечал. Достаточно
— Ладно, — комбат дослушал замполита и вновь посмотрел на меня: — Сколько групп принимаешь?
— Двенадцать от силы, — честно ответил я.
— Как это двенадцать? Норматив третьего класса — шестнадцать. Как же тебе третий класс дали?
В ответ я лишь пожал плечами. Мол, дело житейское. Откуда ж мне знать-то?
— Ладно. Иди!
Я вышел в коридор. У меня затеплилась надежда, что попаду я к этому старлею. Ага! Наивный. Кому какое дело, что я готовый радиомеханик. В бумагах стояло: "Радиотелеграфист". Оно конечно, может и состоялось бы, но как мне потом сказал Соколов (начальник радиомастерской — этот самый интеллигентный старлей), он просил чтобы меня отдали ему, тем более что у него только один мастер был. Но замполит обозначил меня шлангом блатующим и участь моя была решена — пошёл я в роту. И ждала меня должность радиотелеграфиста в экипаже приёмной станции. 3-я, что характерно лучшая в батальоне, рота капитана Щенникова.
Рота — роточка
И вот мы в роте. 3-я рота Н-ского отдельного особого назначения батальона радиоэлектронного противодействия. Рота капитана Щенникова, лучшая рота в батальоне и даже занявшая 1-е место в Групповом соцсоревновании среди "братских" подразделений.
Я, пожалуй, начну рассказ о роте с того, что расскажу про ребят… Или, говоря языком военным, представлю личный состав на момент нашего появления в роте. И разделю ребят по категориям всем понятным, т. е. по периодам службы. Это, пожалуй, самый нормальный подход, ибо воспоминания вещь избирательная, т. е. какие-то моменты, связанные со службой, чаще всего вспоминаются в связке с какими-то людьми. Вспомнил человека — вспомнил какой-то момент. Поэтому и форму рассказа изберу именно такую.
Гражданские
Этих парней я не помню никого. Пообщаться с ними удалось только в первый вечер, а потом, пока оставшиеся ещё ребята не уехали, они на нас обращали внимания не больше чем на сквозняк. Но, справедливости ради, именно так мы наверное и выглядели, ибо шуршали с утра до вечера.
Но запомнились они мне вот почему.
Итак, в первый вечер, после отбоя был устроен обширный и подробный брифинг. Брифинг был более обстоятельным и подробным. Разделение нас по экипажам уже состоялось, и вопросы были уже прикладными. Проводили брифинг гражданские. На вторых ролях участвовали деды. Вопросы были всякие. Многие наши заявляемые умения и таланты проверялись сразу же.
Гитара? Тут же находился инструмент, и шла музыкальная пауза, если гитарист того заслуживал. Или кто-то получал неудовольствие публики и обещание, что если кто-нибудь ещё с подобным "умением" подобное заявит, то заявленный инструмент будет засунут ему в… правое ухо, скажем. Причём грифом вперёд и без смазки!
— Поёшь? Валяй. Сопровождения нет? Не барин, валяй.
После исполнения в стиле акапелла, следовал вердикт — запевала, лучше не придумаешь.