К чему приводит идеализм или любовь к стране вечнозелёных помидоров
Шрифт:
Так вот позвал он меня и говорит:
— Расскажи дедушке стишок.
Ну, я в ответ конечно: "А чего сделаешь?". Да и просьба была высказана сердечным таким тоном, что подвоха никакого… Короче подумал я и рассказал, автора не помню…
Московская суета, Природа особого рода. Она и твоя и моя, Особого рода свобода.Оказывается,
И т. д. Я не запомнил, потому что больше его мне рассказывать не пришлось. Ну, об этом в своё время.
Дедушки
Здесь мне, конечно, повезло. Девяносто процентов парней дембельского состава были из Москвы и близлежащей области. В общем и целом деды были весьма и весьма интересные парни. Начну со своего командира.
Генка Бутаков. Земеля. Прекрасный парень. Дай ему Бог здоровья. У меня такое ощущение, что я за полгода службы под его командованием ни разу от него не слышал ни крика, ни слова грубого. В принципе! Хотя и не облизывал он нас, но как-то очень мягко и спокойно умел… Одним словом, повезло.
С ним связана вот такая история.
Была в ЦГВ "традиция". Молодёжь отдавала свою получку дедушкам, на дембель. Формировалась эта гнусная и гнилая… Одним словом, если по настоящему назвать, уголовная и грязная привычка грабить, конечно же в силу безнаказанности этих самых дедушек. Чтобы кто ни говорил, а казарма есть казарма. Если написать книгу, условно "Тайны армейской казармы", то всякие там Петербургские и т. п. тайны будут отдыхать.
Так вот, у нас при получке в 35 крон, меньше 20-ти не отбирали. Отдавать деньги положено было дедушке в своём экипаже. То ли в силу того, что у нас в отделении дедов было всего 2, и это были Гена командир и Аркаша Сугробов, то ли ещё почему-то, но в своём экипаже никто из нас, троих молодых не "платил в общак". Хотя знаю, что у остальных двоих деньги забирались. Кем? Не знаю. У меня деньги не забирали ни разу. Думается мне, потому что основная масса дедов была земляки, хотя у Вовки Кондратьева тоже был единственный в роте "земеля" — из Алма-Аты. Так Вова платил налог в размере 100 % доходов. Его зёма был ефрейтор-каптёрщик, разный там подшивочный, сапожный, зубной и т. п. Кондрату отдавал. А на другое молодому деньги зачем? Сладкого хочешь — ладно — на пачку рафинаду. Каптёр в крышах ходил, не кто-нибудь.
Так вот, было дело — загремел я в госпиталь. Получку пропустил. Приезжаю в батальон, мне старшина и говорит — у командира отделения. Генка мне минут десять объяснял, что мол традиции и прочее… Отдал короче 20 крон. Но в следующую получку отдал остальные, буркнув, что пошло оно, мол, всё… Мне кажется, у него просто не было в первый момент всей суммы и он решил хотя бы раз реализовать "право деда", но потом его элементарно задавила совесть.
И ещё с ним произошла одна история… С отпуском парняга пролетел. У нас в батальоне отпуска объявляли, как Бог на душу положит. Примерно пару раз в месяц. Всяко бывало. И по итогу 3-го периода, и за случаи на приёмном центре и т. д. и т. п.
Так
Дык вот. Объявили Генке отпуск. А Генка любитель был натурального черешневого сока. Понимаете? Тришняк назывался. Аналог наших вин типа "Солнцедар" и иже с ними. И вечером состоялось торжественное заседание демсостава по поводу объявления отпуска дорогому другу.
И надо же было в этот момент приехать ответственному по роте, прапорщику Ионову. Он был зампотехом роты и удивительнейшим человеком. Не было в роте ни одного солдата, кого он называл бы на "ты". Он лейтенантам! честь отдавал. СВОИМ РОТНЫМ ЛЕЙТЕНАНТАМ! Его коронка — это звонок по телефону:
— Это говорит, как его, прапорщик Ионов…
Но вместе с тем он был превосходный спец. Не было в роте ничего механически-электронного или электрического, чего бы Ионыч не смог привести в чувство, и очень быстро.
Он пожилой был уже, служил 25-й календарь (вот опять, написал "пожилой"… а он тогда младше был, чем я сейчас) и домой его не особо тянуло. Это я всё к чему? Да очень просто. Ответственный назначался у нас на ночь. Дык после отбоя, через час, все они сваливали, до подъёма. Уходили или уезжали домой. Ионыч тоже ушёл. Но не домой, а к корефану, нач. вещу. Тот по лётной столовой дежурным стоял. Поквасили они там чуток и вернулся Ионыч в роту. Баиньки. Ну, кто знал-то, что ему дома уже скучно. А там, понимаешь… Он же со стороны взлётки пришел. Там калиточка была, для понимающих.
Ну и здрасссте!!! Фишка проморгала и Ионыч въехал в тему с полного разгона. АБЗАЦ!!!
Пацаны его, конечно, НЕ докладывать, уговаривали полчаса. Если бы он их одних поймал, где-нибудь в парке, скажем, сто пудов бы не вложил. А тут… Вся рота свидетели, вложат ведь самого!
Короче, пролетел Генаха с отпуском, как лист авиационного алюминия над городом Парижем. Шурша и со свистом. Жалко. Он, в натуре, заслуживал. Потому что дело делал спокойно, без истерик и суеты, но мощно. Очень за него обидно было!
Вспомню сейчас тех ребят из демсостава, которых теплом хочется упомянуть.
Сашка Печёнкин. Печень. Рядовой. Вот тоже пацан был настоящий. Спец сильнейший, но не выпендривался никогда. Вообще… Ни по какому поводу. Если что-то спросишь, то будет с тобой возиться, пока не врубишься. И без нервов, что характерно.
Было дело, я, когда из госпиталя вернулся… Мне операцию делали — гайморотомия, очень противная вещь, кто знает. Так вот, ещё кровью сморкался. А тут плановый марш-бросок. Я вроде хотел к старшине подойти, но, понимая, что понимания не встречу, передумал. Подумал — добегу, не впервой. Но! Сашка сошёл со смены, и воткнул меня, вместо себя на ПЦ. Т. е. на боевое дежурство, на приёмный центр. Это для молодых была синекура. Сиди себе шесть через шесть, в тепле и без особых проблем. Так вот и я думаю, зачем это было Сашке-то надо? Бежать десятку с полной выкладкой и ещё воевать по дороге? Но ведь сделал же. Сам. Безо всяких просьб. Я его отблагодарить решил.