Кабанье урочище
Шрифт:
Почему, думаешь, я бредятину про бобров написал? Да потому что совесть замучила. Стрелял я однажды в бобра – сдуру стрелял, в азарте, навскидку, когда он, меня испугавшись, в речку сиганул. Я вообще-то стреляю метко, в армии командиром отделения снайперов был. Попал я в него, конечно, но выжил ли зверек – не знаю. Но как-то сразу жалко мне его стало. Очень жалко.
Вот после того самого выстрела в бобра весь мой азарт, как рукой сняло. Нет, охотником я остался, просто теперь ни о каком браконьерстве даже мыслей нет. Да и рыбу в последнее время все больше отпускаю, а если беру, то исключительно для ухи, копчения или
– Я твой роман «Предел безнаказанности» читала. – Там щучье племя мстит человеку, но в итоге человек уничтожает всю живность в том злополучном озере.
– Не всю, – возразил Павел. – Концовочка подразумевает, что щучье племя все-таки выжило.
– Выжило, значит, – стиснула зубы Трида, поглаживая приклад АК-74. – Посмотрим, выживет ли племя бобровое.
Максим Максименко по прозвищу Магз получал от теперешней рыбалки истинное удовольствие. И не только от рыбалки, а вообще от самой поездки. Поди плохо – побывать в новом месте, порыбачить, посоревноваться, при этом не заплатив ни за что ни копейки, да еще и имея возможность поразвлекаться ночами с особами прекрасного пола. Если бы еще накануне он уберег от порезов руки… Но ничего, в перчатках манипулировать спиннингом получалось нормально. А на боль, порой возникающую в порезанных ладонях и пальцах, можно и не обращать вынимания – главное, чтобы рыба клевала.
А рыба у Магза поклевывала. С самого начала второго тура, когда Змей, оправдывая свое прозвище, перехитрил его и первым прибежал на берег очень перспективного омута, Магз переместился вниз по течению одного из трех ответвлений Скорогадайки и обнаружил местечко ничуть не хуже. Там и сделал первые забросы спиннингом небольшой приманки – джиговой головкой с виброхвостом на крючке, благо дальнего заброса не требовалось. Как вскоре выяснилось, с приманкой можно было не мельчить – рыбешка клева приличных размеров. К тому же некоторые экземпляры попадались, мягко говоря, нетипичные, таковых ловить прежде ему не доводилось.
На первый взгляд, вроде бы, окунь, как окунь, только спинных плавника у одного из пойманных было два – и спасибо перчаткам, предотвратившим руки от новых ран. Поймал он и щуку, которая оказалась чуть ли не «квадратной». То есть, у этой щуки имелась огромная вытянутая голова, но при этом – непропорционально короткое, но высокое тело с будто бы обкромсанным хвостом. Очень прикольно! Хотя его егерь Прохор, взвесив на электронном безмене эту «квадратную щуку», нисколько не удивился, и, невозмутимо выбросил ее обратно в воду, мол, такие в наших местах не редкость.
Прохор был немногословен, а Магз слишком увлечен ловлей, чтобы отвлекаться на разговоры. Но когда рыболов решил поискать другое место, все-таки поинтересовался у егеря:
– И часто в здешних водоемах рыбы-мутанты попадаются?
– Это ихтиологи лучше знают, у них спрашивайте, – ответил Прохор.
– А егеря разве не знают, они ведь ту самую рыбу ловят, какую затем ихтиологам передают.
– Может, знают. А может, и выдумывают всякие небылицы…
– Ну, вот вы, к примеру, квадратную щуку, как у меня ловили?
– Ловил, – равнодушно пожал плечами егерь.
– А кому-нибудь об этом рассказывали?
– Я хвастаться не люблю. Да и чему тут хвастаться…
– Хорошо, – не унимался Магз. – А хоть одну небылицу про особые
– Есть у нас некий Сэмэн, молодой егерь, – заговорил Прохор через некоторое время. – У него, правда, с головой не все порядке, можно даже сказать, крыша у Сэмэна поехала. Может, из-за алкоголизма, а может, и благодаря заповеднику. Сэмэна здесь в последнее время никто не вербует, потому что едва ли не каждый его клиент получал во время рыбалки различные увечья. И по его словам – всякий раз из-за рыб-монстров.
– А можно конкретный пример?
– Конкретный… – вздохнул Прохор. – Рассказал он мне однажды по-пьянке, как нелегально повел ночью в урочища какого-то важного богатея. Так вот, увел он его зрячим, а вернул слепым. По словам Сэмэна богатей поймал какую-то всю прозрачную рыбоньку, на голове которой имелся нарост типа длинного шипа. Вот из этого шипа она ему в лицо какую-то отраву и выпустила. Лицу – ничего, а глаза вроде бы остались нормальными, только не видят ничего.
– И что – восстановилось зрение? – спросил Магз, судя по всему, не до конца поверивший в байку.
– Да кто его знает? Увез богатея на джипе его личной шофер, и больше мы о нем не слышали.
– А как же расследование? Претензии со стороны пострадавшего?
– Какое расследование, какие претензии! Говорю же, нелегально они в урочища ходили.
– Есть какие-то скрытые ходы?
– Ну, вы и вопросы задаете, господин спортсмен! Лучше бы очки надели, а то мало ли…
– Они у меня при ходьбе сильно запотевают. Выберу подходящее для рыбалки место – нацеплю.
Однако воспользоваться советом егеря Магзу не удалось. Он сделал заброс, не дойдя до уреза воды метров пять, чтобы не терять лишние мгновения ловли. И не успела блесна опуститься на глубину, как случилась поклевка, и тут уж стало не до очков. Рыба попалась не очень крупная, но, судя по всему, зачетная. Магз рывком выхватил ее из воды, в полете она сорвалась с крючка, упала на покатистый берег и запрыгала, стремясь вернуться в родную стихию. Отбросив спиннинг, рыболов прыгнул на нее и вовремя схватил руками, защищенными перчатками.
Только напрасно он это сделал. Магз успел отметить про себя, что никогда таких рыб не ловил, – она была размером и формой с приличного язя, но только почти прозрачной, а на голове у нее имелся длинный шип, из которого прямо ему в лицо ударила струя едкой жидкости.
Андрей Тапиров, будто бы подражая тактике Сфагнума, примененной в первом туре, после старта со всех ног помчался в самый дальний край зоны соревнований, наметив точку, где соединяются три рукава Скорогадайки. Резвости у молодого рыбака было не занимать, но длинноногий егерь Налим не отставал от него ни на шаг. И в отличие от Сфагнума Тапир очень радовался близкому присутствию егеря.
Гибель Гэдульдихта у него на глазах во время ночной вылазки на водоем настолько шокировала Тапира, что лучшим выходом, для успокоения мозгов, для того, чтобы «выключиться» надо было бы принять случившееся за кошмарный сон. Вчера, словно во сне он вернулся в палаточный лагерь, где и вырубился, не раздеваясь. А когда проснулся по общему сигналу подъема и несколько раз поцеловал свой талисман, серебряный полтинник, висевший у него на шее на шелковом шнурке, убедил себя, что действительно ничего не было.