Качели
Шрифт:
– Тётя, оставьте! – звала Ксения.
– Минутку…
Сыпались на пол книги, энциклопедии не находилось.
– Куда я её могла подевать, не понимаю?
– Вернитесь, ничего пока не ясно, – звала Ксения.
– Потерпи минутку. Я же хорошо помню, держала её недавно в руках…
Книги валились пачками. С любовью и жалостью смотрела Ксения на горбатенькую тётину спину, на вылезший из-под пластмассовой заколки рыжий вихор на затылке, на сухие искривлённые ноги в шлёпанцах.
«Может, поплывём вместе? – подумала. – Отличный же вариант. И второй билет не пропадет»…
– Тётя, знаете, что я решила? – она
– Маразм крепчал…
Тётя перешагнула россыпь книг.
– Хочешь посмеяться? Сейчас вспомнила. Медицинскую энциклопедию я оставила на Камчатке. Подарила жене юрисконсульта, соседке по квартире. Она собиралась рожать…
Ксению душил смех.
– Как тебе это нравится? – подхихикивала тётя.
Светлело на душе.
– Едем вместе, да?
– По Волге я с тобой не поплыву, – тётя сморкалась в платок.
– Почему? Что вам мешает? Неотложные дела?
– Да какие дела… – тётя присела напротив, моргала по-совиному. – Понимаешь, детка… Мы ведь с тобой откровенны друг с другом. Я привыкла к одиночеству.
– Что с того?
– Не перебивай. Это, понимаешь, как болезнь… Я ведь почти сорок лет одна… Сорок лет, представляешь? Живу со своими привычками. Обедаю в девять вечера, спать ложусь в четыре утра. Ночью мне хочется прибраться в квартире, я встаю и мою полы. Я отвыкла от людей. Стыдно признаться, но они меня утомляют, даже родные. Ты знаешь, как я любила твою маму, дорогую мою сестру… пусть земля ей будет пухом, – тётя промокнула рукавом повлажневшие глаза. – Мы постоянно переписывались, звонили друг дружке, я помогала ей чем могла. Ближе у меня не было в жизни человека! Помнишь, когда у неё обнаружили эту страшную болезнь? Я тут же взяла на работе отпуск за два года и полетела в Мурманск. Чтобы ухаживать за Манечкой, поддержать её морально…
Тётя умолкла, смотрела испытующе.
– Хочешь знать, на сколько времени меня хватило? На одну неделю! Дело было не только во мне, себя бы я сумела побороть. Но я раздражала Маню. Абсолютно всем. Разговорами, обедами, своим присутствием. Веришь, когда я заходила к ней в спальню, она тут же закрывала глаза, делала вид, что спит… Боже мой, боже мой! – тётя раскачивалась на стуле, слезы обильно текли по её щекам. – Как я проклинала себя за бессердечие! За эгоизм! Я ведь мечтала поскорее уехать, представляешь? Бросить Маню и вернуться домой. Видела, что она тоже этого хочет, что ещё немного, сама меня об этом попросит. В конце-концов мы нашли ей вместе с капитаном сиделку. Русскую старуху-староверку, она никогда не снимала с головы платка. И Маня сразу успокоилась, старуха сразу её к себе расположила…
Тётя поднялась со стула.
– Мне надо умыться.
Исчезла в ванной, крикнула оттуда:
«Я не хочу тебе надоесть, ясно?»
Вышла причёсываясь.
– Давай не будем рисковать хорошими отношениями. Да?
Утром она отправилась на Речной вокзал в надежде продать лишний билет, насилу отговорила от этого тётю. Впечатлений набралась выше крыши. Уже на конечной остановке автобуса у станции метро была встречена стоявшими шеренгами возбуждёнными людьми оравшими в лицо: «Продаёте билет на круиз?»… «Имеете лишний билетик?»… «Гражданка, минуту! У вас билет? Подождите!» Шла через подземный переход к набережной – поток ловцов «горящих»
«К чёрту! – решила она наконец. – Отдам первому, кто подойдёт!»
Уже не различая лиц в галдящей толпе поймала неожиданно радостно-испуганный взгляд молодой женщины в цветастом сарафанчике пытавшейся ей что-то сообщить – губы у незнакомки беззвучно шевелились…
Она помахала рукой, женщина вспыхнула, просияла, стала продираться отчаянно сквозь толпу работая локтями. У неё были распущенные по-русалочьи волосы, красивый, чуть удлинённый овал лица, высокий лоб в жаркой испарине…
– Ой… здравствуйте! – незнакомка говорила с придыханием, широко распахивая глаза. – Вы продаёте, да?.. Мне только один, любого класса… даже третьего, всё равно…
Сарафанчик на ней был помят, подмышками расплылись два тёмных пятна.
– Потише, пожалуйста, – попросила Ксения (в их сторону повернулось разом несколько насторожённых лиц). – Давайте отойдём…
Они быстро пошли к лодочному причалу в конце пристани, незнакомка шагая рядом безумолку говорила: не могла поверить свалившейся удаче… Как это гражданка её заметила? В такой толпе? Именно её. Похоже на мистику, да?. Господи, она не представилась: Поля. А вас? Очень приятно, такое необыкновенное имя. И так вам подходит, правда.
Пока рассчитывались за билет Ксения успела узнать, что новая знакомая родом из Урала, что в настоящее время живёт в Казахстане, где устроился на работу муж, он у неё горняк, проходчик, что сама она трудится в Совете Министров республики секретарём-стенографисткой, у неё две дочери, семи и двенадцати лет, которых она устроила на два срока в правительственный пионерский лагерь, поскольку смотреть за ними некому: у мужа вахтенная работа, домой он приезжает раз в месяц…
– Я вам так благодарна, – улыбалась жалко – Просто не знаю как… Буду ждать вас завтра на пристани, хорошо? В половине девятого.
Палило немилосердно солнце, пахло удушливой гарью: в подмосковных пригородах пылали пожары, горели леса. Она чувствовала, что перегрелась: клонило ко сну, ужасно хотелось пить.
«Что я делаю, господи? – стучало в висках. – Я же никуда не хочу ехать».
– Давайте встретимся в восемь тридцать, у четвёртого причала? – протягивала руку Полина. – Ой, я вам, наверное, уже надоела, извините!
– Хорошо, хорошо…
Пошла торопясь к центральному зданию с парусным корабликом на крыше: «Немедленно узнать, что там у Вали»…
– Будете долго ждать, женщина, – предупредила телефонистка за стойкой. – Много заказов. Хотите, могу соединить по срочному тарифу?
– Давайте по срочному… – она рылась в сумке в поисках записной книжки с Валиным телефоном, руки у неё дрожали.
Ждать пришлось недолго. Едва присела на край скамьи рядом с каким-то кавказцем в грязных босоножках вступившим немедленно в разговор («По-моему, я вас где-то видел, девушка. Вы случайно не из Баку?»), её позвали в кабину.
Рванула тяжёлую дверь, шагнула в отдававшую человеческими испарениями душную конуру, схватила трубку.