Качели

Седов Геннадий

– Ревнивей армянок нет на свете женщин, – посмеивался. – У неё даже в моём институте есть свои стукачки, представляешь?

То, что Эдик рассказал про Женечку, было невероятным. Выросла в первоклассного специалиста-геолога, участвовала в открытии крупного газового месторождения на Ямале, получила Государственную премию СССР. Начальник геологоразведочной экспедиции, живёт в Якутске, до сих пор не замужем.

Эдик заказал вторую бутылку вина. Признался с грустинкой: Женечка, по большому счёту, единственная его настоящая любовь. Делал ей не раз предложение,

всё впустую.

– Я бы её на руках всю жизнь носил. Вместе с теодолитом.

Услышав про затруднения с билетами на волжский теплоход попенял за ненужную скромность: могла бы без затей обратиться к нему.

– Есть знакомства в Москве, организовал бы в два счёта. Тоже мне проблема. В общем, не получится, звони, – тянул из портмоне визитную карточку. – Лучше в институт, чтоб жена не узнала. – Давай, боевая подруга, раздавим ещё бутыльон, а?

Ксения мягко отказалась.

Вечером принесли срочную телеграмму: тётя забронировала два билета первого класса на туристский теплоход «Маршал Конев», отплытие одиннадцатого августа в девять ноль-ноль с четвёртого причала Химкинского речного вокзала.

«Безумству храбрых поём мы славу!»

В ликующем настроении, целуя мысленно тётю извлекла из ящика стола заветный план-схему, вывела жирно цветным карандашом напротив «билеты» свежую галочку. Ура!

На повестку дня встал очередной пункт генерального плана: «спираль».

10.

– Ты такая сладкая сегодня, – бормотал в упоении Валя. – Сладкая как никогда…

Нервные его пальцы ласкали ей ягодицы, промежность.

– Оо-о, моя маленькая… – проникал он в неё… – моя Ксюшенька…

Она ловила губами Валины губы, чувствовала пронзительно близость разрядки, желала, торопила этот миг. «Сейчас, – ликовало её естество, – сейчас!»

Валя закричал, задёргался, сжал что было сил плечи. С хищной радостью она ощутила содрогание внутри себя, пик телесного блаженства…

– Ты никогда не была такой изумительной, – тыкался он по-щенячьи подмышки, целовал грудь, живот, лобок. – Моя ненаглядная, как мне хорошо с тобой, какое сладкое у тебя гнёздышко!

Она лежала на постели, в полудрёме, без мыслей.

Валя ушёл на кухню, гремел посудой.

«Хочешь кофе? – слышался его голос. – Сейчас сварю, лежи».

Она торопливо подтёрлась, спрятала салфетку под матрац.

«Кажется, вышло»…

Побывала накануне в женской консультации, сняла спираль. Врач-гинеколог поддержал её решение рожать: «Самое время»…

– Брр, замёрз…

Валя нырнул под одеяло, принялся щекотать пятки.

– Валюша, перестань, – толкала она его коленями. – Ну не надо…

Дурачились, бросались подушками. Он кусал грудь, целовал между ног. Кофе, разумеется, убежал.

Вновь вернулся их медовый месяц. Вместе обедали в её перерыв в кафетерии, ходили в филармонию, на премьеры в Дом кино, два раза Валя оставался у неё ночевать. Ликовала душа: любима, желанна, у ног красавец-мужчина,

умница, эстет. Об их романе сплетничают в городе, ей завидуют. Живёт полноценной жизнью, надеется родить ребёнка, верит, что будет счастлива…

К Эдику всё же пришлось обратиться: не удавалось приобрести на нужный срок авиабилеты. Отпускной сезон был в разгаре, возле отделений «Аэрофлота» бурлила толпа в окружении нарядов милиции, кассы брались с кулачным боем, порядка не было никакого. А тут еще как на грех вышла замуж за негра из Замбии и уехала в Африку знакомая Валина кассирша, выручавшая его в трудных случаях за небольшое вознаграждение.

«Приезжай, что-нибудь придумаем», – отозвался на телефонный звонок Эдик.

Сидела в просторном его кабинете пока он названивал по телефонам. Родственнику жены Сурену из потребительской кооперации, родному дяде Ашоту, ответственному сотруднику городского комитета партии Крайнову.

– Эх, бабы, бабы, где у вас только глаза, – бормотал склонившись над столом, записывая на листке адрес, по которому следовало получить правительственную «бронь» на два авиабилета до Москвы. – Что вы нашли, непонятно, в этом херувиме? То одна, то другая… Вот, держи, – протянул записку. – Отдыхай на здоровье.

Она чмокнула его в щёку:

– Спасибо! Будешь писать Женечке, передай горячий привет.

За день до вылета Валя появился у неё с вещами: перешёл, по его словам, на нелегальное положение, чтобы избежать ненужных объяснений в семье. Сказал, что едет Москву поработать в публичной библиотеке над темой будущей диссертации.

Летели они в столицу на только что вышедшем на трассы аэробусе, билеты были в первый салон, места удобные, обслуживание безупречное, обалденная еда: чудный салями, ростбиф с картофелем-фри, пирожное, бразильский растворимый кофе.

Валя в кожаной куртке и джинсах был несомненно самым заметным мужчиной в салоне. Переговаривался с соседями, шутил со стюардессами, сделал пару остроумных замечаний в ответ на информацию по внутреннему радио, помог соседке слева, даме неопределённых лет в пепельном парике справиться с индивидуальным вентилятором, читал Ксении вслух Цветаеву. Его уговорили участвовать в викторине на знание истории Москвы, и он выиграл первый приз, танцующую твист заводную обезьянку.

– У вас чудесный супруг, – заметила Ксении соседка когда Валя удалился в туалет. – Такой внимательный! Сразу видно воспитание. Вы идеально подходите друг другу.

– Да?

– Вне всякого сомнения.

К тёте в Зеленоград ехали с городского аэровокзала на такси. Валя по дороге попросил водителя заехать на главпочтамт.

– Зачем, Валюша? – глянула на него удивленно.

– Я должен позвонить домой. Сообщить о благополучном прибытии.

– Позвонишь завтра. Или сегодня вечером. От тёти.

– Мне может прийти корреспонденция до востребования.

– Какая корреспонденция? – ей было смешно. – Мы же полдня как из дома.

– Пожалуйста, успокойся, это займёт пятнадцать минут, не больше.