Кадеты императрицы
Шрифт:
— Благодарю, Савари, — промолвил Наполеон. — Все это очень странно. — Он задумался. Потом, после продолжительного молчания, добавил: — Это огорчает меня… я любил их, этих детей…
— Ваше величество, — сказал Савари, — Бурбон не может верой и правдой служить Бонапарту. К тому же восстание не вымирает; оно нет-нет да и приподнимает голову. Арман де Шатобриан Воруал и Кенталь только что доказали это. И их вы не помиловали… А теперь… Что я должен делать!
— Я скажу тебе это завтра. Главное —
— Да, ваше величество, но тайна, известная десяти людям, — плохая тайна. Правда, сама судьба благоприятствовала нам и убрала с нашего пути четверых, но осталось еще шестеро, и между ними главное лицо — принц.
— Ну что же поделаешь? — вздохнул Наполеон. — Придется избавиться от него. Без шума, разумеется. Я подумаю. Останутся еще пять… этим пяти я дарую счастье умереть солдатами… На этом все и закончится… Мне кажется, что это самый благоразумный исход.
Савари молча поклонился. Наполеон вернулся в зал.
Сообщение Савари произвело на императора очень сильное впечатление. Он хорошо запомнил все подробности, имевшие впоследствии непосредственное соотношение с его разводом с Жозефиной и немилостью к Фуше. Но так как последний был далеко не безопасен, то Наполеон начал с того, что пожаловал его титулом герцога Отрантского. Он приберегал свою неприязнь до более подходящего случая.
Немедленным результатам подвергся лишь один Гранлис.
XXV
На следующий день император, призвав к себе Бертье, сказал:
— Маршал, мне нужен офицер, способный доставить в Париж секретные депеши. Мой выбор пал на господина де Гранлиса, так как в последнее время я слышал о нем очень много лестного. Передайте ему этот пакет. Он должен доставить его Камбасересу. Распорядитесь, чтобы Гранлис немедленно пустился в путь. Я так хочу. Дайте ему эскорт из двадцати драгун под начальством хорошего поручика гвардии, который не должен с ним расставаться вплоть до дверей канцлера.
— Это арест?
— Маршал, маршал, не допытывайтесь!..
Бертье преклонился перед волей монарха и вышел. Он был сильно заинтригован.
Два часа спустя Гранлис выехал с депешей. Он был очень недоволен тем, что пришлось оставить действующую армию, но вместе с тем очень далек от истины и от того, что его ожидало. Несколько дней спустя он в сопровождении своего блестящего эскорта вступил в Париж.
Уличная толпа шумно приветствовала его как офицера, прибывшего с поля брани и привезшего, наверное, сведения о новых победах. Какая злобная ирония судьбы: народ, приветствующий своего короля без трона в его последнем трагическом шествии.
По пути принц Людовик сделал небольшой крюк, и, прежде чем явиться к канцлеру, на чем настаивал поручик его эскорта,
— Что ты, малютка? — с удивлением спросил Боран. — Он жив и здоров, прекрасно смотрится; чего же ты плачешь?
— Право, не знаю, — ответила девушка, — но он скорее произвел на меня впечатление арестанта под конвоем, чем начальника, сопровождаемого почетным эскортом. Поручик выказывал какое-то злобное нетерпение…
— Что за чушь! Откуда ты взяла все это?
— Дай бог, чтобы я ошибалась!
Часовые перед домом канцлера взяли на караул, Гранлис соскочил с коня, поручик эскорта последовал его примеру.
— Вы желаете, сударь, следовать за мной? — удивился Гранлис.
— Я получил приказ, — холодно ответил офицер.
— Мне казалось, что из нас двоих право команды остается за мной, — сухо заметил принц, окинув офицера высокомерным взглядом.
— Вы ошибались, капитан, вот и все.
Острое подозрение впервые закопошилось в мозгу Гранлиса. Правда, он заметил в пути необщительность офицера, но приписал это свойствам его характера, а так как он сам был далеко не в болтливом настроении, то и не выражал на это претензии. Не желая заводить теперь скандал, он ограничился тем, что сухо промолвил:
— Хорошо! Мы с вами поговорим об этом позже.
— Как вам угодно! — ответил офицер, с трудом подавляя желание передернуть плечами.
Камбасерес, уведомленный своим секретарем, поспешил принять этого странного гонца. Исполнив свою миссию, поручик удалился.
Гранлис пошел в кабинет канцлера.
Это была очень холодная, очень важная личность, как носились слухи, очень скупая и не способная ни на какие сердечные движения.
— Вы прямо из Баварии? — спросил канцлер, принимая из рук офицера секретную депешу императора. — Надеюсь, император доволен? — спросил он, читая депешу, но вдруг остановился, не докончив начатой фразы: он понял приказ.
Тогда он поднял взор и пристально посмотрел на стоявшего перед ним офицера. Но в этом взоре отражалось одно лишь голое любопытство. Он молча позвонил. Явился курьер.
— Попросите ко мне полковника Марти! — сказал канцлер, а затем все в том же молчании взял лист бумаги, написал на нем несколько строк и приложил печать.
В кабинет пошел полковник Марти. Пристально глядя на него, Камбасерес протянул ему только что написанный им лист. Марти пробежал его взором, причем его ресницы как-то судорожно дрогнули, и, вдруг обернувшись к Гранлису, сказал: