Как мы росли
Шрифт:
После походов дяди Егора на Чапурного поступала жалоба в райсовет:
«Если Чапурной будет присылать на базу повара, пусть заведует базой сам…»
Действительно, малину нужно было отправить в больницу, а не в детский дом. Это правильно, но, к сожалению, вернуть её уже было невозможно.
И вот теперь Чапурной привёз вместо обещанного и долгожданного мяса — рябчиков. Чапурной видел, что дядя Егор недоволен, но что он намерен делать с рябчиками, спрашивать
— Ну, что будем делать завтра?
— Завтра? — ответил дядя Егор. — Будем варить щи из рябчиков.
И при этом так поглядел на Чапурного, что тот еле удержался от смеха. Сердит был Егор.
— Только ты не серчай, — сказал Михаил Алексеевич. — Помнишь, ты обещал пирог испечь?
— Какой пирог?
— Какого царь не ел.
— Ну? — Дядя Егор не понимал, куда это Чапурной клонит. — При чём здесь пирог?
— Ну, так пирога не надо.
— А что?
— «Что! Что!» Щей-то с рябчиками царь тоже не ел. Вот, брат, штука какая!
— Тьфу ты! — Дядя Егор сплюнул. — Пропади ты со своими рябчиками! Дай закурить!
И, свернув козью ножку себе и Михаилу Алексеевичу, дядя Егор сел на своё обычное место — на табурет у стола.
— Я рассуждаю так, — сказал он. — Белых надо бить беспременно скорей. Тогда во всём будет облегчение. Тогда и с провиантом будет легче, а сейчас где его взять? Одним словом, воевать надо.
— Совершенно верно, — подтвердил Михаил Алексеевич. — Революция, брат, дело трудное, на готовенькое рассчитывать нельзя. Понимать надо. А сердце на мне тоже срывать нечего. А ты как начнёшь, начнёшь, так не знаешь, куда бежать… Мне тоже нелегко. Труднее, чем с рябчиками.
— Я понимаю, — согласился дядя Егор, — но рассуждаю так…
И рассуждали они обычно до поздней ночи, а иногда и до рассвета.
Бригада
Барина бабушка шла из очереди, опираясь на палочку, еле передвигая отёкшие, усталые ноги. Перейти фабричную уличку было не так легко — вся она была перерыта, а через канавы были перекинуты доски.
Уличку разрыла рабочая бригада, чтобы проверить электрический кабель. Прошёл слух, что скоро дадут ток и тогда начнёт работать фабрика. Надо было заранее всё поглядеть своими глазами, проверить своими руками. Работой руководил старый рабочий, большевик Потапов. Ему поручили это важное дело. Только бригада у него была маломощная: старый да малый.
Бабушка остановилась передохнуть и поглядеть, чего они тут копают. Сырая, тяжёлая глина липла
«Нелегко ему в семьдесят лет камни-то ворочать», — подумала бабушка.
Потапыч — так все звали Потапова — увидел бабушку. Она ему поклонилась.
— Может, когда подсохнет, легче копать-то будет? Ишь, ещё сырость какая, — сказала бабушка и поглядела в канаву, в которой стояла жёлтая, глинистая вода.
— Легче-то оно легче, да нам ждать некогда.
Потапыч всадил лом в глину, снял картуз и достал из него обрывок бумаги, потом, пошарив в кармане, высыпал на ладонь щепоть какого-то крошева.
— Надобно покурить, — сказал он.
Его помощники тоже перестали работать и стали смотреть: наберёт он на цигарку или нет?
Всем хотелось курить.
— Что это у тебя? — спросила бабушка.
— Турецкий табак, — ответил Потапыч. — Высший сорт.
— Вижу, что высший. — Бабушка вынула из кошёлки пачку махорки и протянула её Потапычу: — На, бери. Я некурящая, а больному моему вредно. Бери!
— Может, ты её на хлеб менять будешь? — спросил Потапыч и опустил руку, которую уже было протянул.
— Не умею я менять. Да сколько за неё сменяешь! Бери! — сказала бабушка.
Потапыч взял махорку, скрутил четыре цигарки, и бригада задымила.
— Ты, Аполлоновна, как угадала. Курево — это великое дело.
Потапыч затянулся и зажмурился от удовольствия.
— Ты не очень-то затягивайся, — сказала бабушка. — Как бы не замутило тебя. Небось не евши?
— Мы помаленьку… Ну, ребята, — крикнул Потапыч, — кончай перекур!
И рабочие, пригасив цигарки, снова стали откидывать лопатами тяжёлую глину. А бабушка, опираясь на палку, осторожно, чтобы не поскользнуться, пошла домой.
Дома около дверей комнаты её ждали Варя и Клавка.
— Бабушка, а мы тебя ждём! — сказала Варя и уткнулась носом в бабушкин платок.
— Вижу, что ждёте. А почему в комнату не пошли?
— Там Гриша спит, а у нас дело.
— Ну, какое? — Бабушка поставила пустую кошёлку на пол и села на табуретку. — Какое дело?
— У нас будет представление — настоящее, как в театре. Клавка — жар-птица, а я — царевна. — Варя спешила рассказать, какой у них будет спектакль, но дело было не в этом. — У тебя, бабушка, в сундуке есть кисея. Я буду царевна и в кисее будет очень красиво. — Варя даже руками развела. — Вот как будет — смотри!