Как пальцы в воде
Шрифт:
Глава 6. Линда Доэрти, племянница миссис Старлингтон
С самого утра Линда пребывала в отвратительном настроении, которое в итоге вылилось в приступ ярости. Маска гнева исказила ее хорошенькое и очень привлекательное лицо, преобразив двадцатичетырехлетнюю девушку в карикатурный образ злой и несчастной женщины средних лет. Самой Линде казалось, что смертоносное пламя ненависти сжигает ее изнутри: мозг взрывался от напряжения, все клетки тела увеличились в размерах и, похоже, скоро начнут лопаться, как мыльные пузыри, а кровь, недавно спокойно циркулировавшая по сосудам, закипев, превратилась в огненную плазму, грозящую в сию минуту обагрить шипящей алой пеной стены шикарной ванной комнаты. И как только ужасная картина дантовского ада предстала перед глазами девушки, она немного пришла в себя. Яркое воображение мисс Доэрти мгновенно изобразило перед ее мысленным взором интерьер ванной комнаты, который сложно было бы отличить от кровавой палитры, украшающей цех по разделке туш крупного рогатого скота, при таком развитии дальнейших событий. Адское представление! Тем более что белоснежный кафель комнаты и так пестрел аляповатыми ярко-красными маками.
Линда
Все, вплоть до последней вечеринки, складывалось замечательно, почти как в красивых мечтах мисс Доэрти.
До двенадцати лет Линда росла в Истборне, в благополучной, но не очень богатой семье Роберта Доэрти, старшего брата Элизабет Старлингтон. Девочка посещала хорошую школу и успешно училась, но то, что ее школьное окружение относилось к более преуспевающим в финансовом и социальном аспекте семьям, конечно же, ранило болезненное самолюбие Линды. Поэтому она рано научилась не только лелеять в себе ненависть, но и смогла познать пьянящее чувство мести. Хотя самое важное состояло в том, что девочке почти всегда удавалось управлять этими монстрами человеческой психики, по крайней мере, хорошо их скрывать. Понимая, что в обозримом будущем ее семья не сможет вырваться из своих, весьма скромных финансовых возможностей, Линда решила взять на вооружение известный постулат: «Кто владеет информацией, тот владеет миром». Девочка стала внимательно изучать окружающих, невольно повторяя в этом отношении свою родную тетку, миссис Старлингтон. Но в отличии от Линды, Элизабет росла в достаточно богатой семье, и почему-то ей одной всецело была посвящена родительская любовь, чего, по непонятной причине был лишен ее брат, ставший впоследствии отцом Линды. Видимо, поэтому женщина никогда и не испытывала к окружающим ненависти, да и природа наградила Элизабет другим складом ума, и ее манипулирование людьми было продиктовано прагматизмом и масштабом поставленных перед собой задач. Миссис Старлингтон умела подчинять свои чувства и эмоции холодным и бесстрастным доводам ума. Она поняла важность этого правила давно, еще в детстве, когда в пятилетнем возрасте постигала азы шахматной игры. Побеждает только тот, кто не допускает своим чувствам управлять разумом и волей. И это важно не только в шахматах. «Imperare sibi maxima imperaria est» – высшая власть – это власть над собой – кредо, ставшее для Элизабет образом жизни. Исключения все же были, хотя и чрезвычайно редко – очевидно, совсем не многим удается противостоять гормональной свистопляске. Элизабет не любила вспоминать свои ошибки, несмотря на то что высоко оценивала их значимость в своей жизни. Аналитический склад ума, гибкость и критичность мышления позволили ей достигнуть поставленных перед собой целей с минимальными затратами и максимальным эффектом. Во всяком случае, при скрупулезном анализе всей своей жизни, она приходила к такому, вполне приемлемому для себя, выводу. Но Линда обладала не только иным складом ума, но и другим темпераментом: холерический норов стал доминирующим в характере девушки. Несмотря на этот фактор, мисс Доэрти все же удавалось сдерживать свои эмоциональные вспышки, поэтому никто из окружающих, кроме миссис Старлингтон, не догадывался о возможных, несколько специфических проявлениях чувств этой достаточно умной и серьезной девушки.
Когда-то, еще будучи ученицей начальной школы, Линда выработала для себя свой (как она считала) метод изучения человеческой психики. Девочка сосредоточенно изучала и анализировала слова, жесты, мимику, поступки как своих сверстников, так и взрослых людей. По мелким элементам, как по кусочкам мозаики, она составляла психологические портреты своих родителей, одноклассников, преподавателей, и ей казалось, что она почти не ошибается в своих выводах. Но в одном Линда все же допускала серьезную погрешность: она не брала в расчет собственное несовершенство. Кроме того, в складе ее мышления преобладал анализ, а процесс синтеза был достаточно слабый, и вследствие этого выводы девушки не всегда были верны. Но к Линде тянулись люди. У нее было располагающее к доверительным беседам лицо, добрые глаза и проникновенный, участливый голос. И как-то незаметно для многих она стала выполнять роль всепонимающего и сочувствующего слушателя, можно сказать, ей исповедовались, как священнослужителю. Вот только священник, как правило, оставляет полученные сведения при себе; Линда же очень ловко их использовала, мастерски и изощренно плела кружева интриг, ненавязчиво подсказывая имя лже-автора каких-либо некрасивых деяний. Естественно, она же и выбирала определенного человека на роль козла отпущения. И никому не удавалось изобличить ловкую интриганку.
Став подростком, Линда быстро научилась тонкому лицемерию и показному сочувствию. Слезы сострадания блестели в ее выразительных ореховых глазах, и никто никогда не усомнился в искренности чувств девушки. Вскоре мнение о ней изменилось. Уже никто из одноклассников не насмехался над ее нарядами, которые никак нельзя было отнести к брендовым маркам одежды. Рейтинг юной мисс Доэрти рос на глазах, как бамбуковое дерево. Даже преподаватели считались с мнением этой молодой особы. Но когда Линде исполнилось тринадцать, ее родители погибли в автокатастрофе, и миссис Старлингтон стала опекуншей девочки. В мгновении ока она приобрела все то, о чем ранее могла только грезить: богатство и те возможности, которые оно дает; тем более что Элизабет относилась к своей племяннице вполне благосклонно. Линда стала учиться в той же частной школе, которую посещала и Энн, дочь миссис Старлингтон. Несмотря на то что мисс Доэрти была на два с половиной года старше своей кузины, общий язык, похоже, им найти удалось, и со стороны сестры казались подругами. Внешне Энн очень проигрывала Линде, да и другими своими качествам юная мисс Старлингтон не могла похвалиться.
Странно, но Энн, казалось бы, такой недалекой и даже глуповатой, почти сразу удалось раскусить сущность Линды,
Линда же, получив щедрый подарок судьбы, поставила перед собой масштабные цели. И в этом отношении она решила затмить достижения своей тетки. Для этого у девушки, как ей казалось, были более выигрышные стартовые условия, нежели когда-то имелись у молодой Элизабет Доэрти.
Девушка была благодарна судьбе за хорошую школу борьбы за выживание, раскрывшей ее природный талант в искусстве притворства, лицемерия и многоходовой интриги. А будучи честной перед собой, она признала и тот факт, что автокатастрофа, убившая ее родителей, оказала ей весьма ощутимую услугу. Не то, чтобы Линда совсем их не любила, но наличие отца и матери могло все же надолго затормозить реализацию ее жизненной программы.
Новая школа, колледж и университет отточили мастерство молодой честолюбивой и тщеславной девушки, претендующей к тому же на лавры искусной интриганки. «Всякий видит, чем ты кажешься, немногие чувствуют, кто ты на самом деле» – высказывание, приписываемое Макиавелли, Линда в своих отношениях с окружающими применяла по какому-то наитию. Чуть позже, прочитав его в какой-то книге, она поздравила себя с такой исключительной проницательностью. А когда девушка стала жить в Старлингтон-Холле – вооружилась еще одним афоризмом: «Люди так простодушны и так поглощены ближайшими нуждами, что обманывающий всегда найдет того, кто даст себя обмануть».
В общем, задачи, поставленные перед собой на данный возрастной период, Линда успешно выполнила. Но не менее важным было и то обстоятельство, что и миссис Старлингтон должна была по достоинству оценить таланты и достижения своей племянницы. Элизабет, безусловно, воздала должное способностям Линды, не идеализируя ее и допуская, что та способна на ложь и лицемерие, но женщина, по-видимому, недооценила изощренное коварство своей родственницы. А та в своих мечтах уже видела себя в роли основной преемницы семейного дела, и, вполне возможно, ее грезы были не так уж утопичны: существовали реальные факторы для их успешного осуществления, и одно из важных обстоятельств заключалось в окончательном разочаровании миссис Старлингтон своей дочерью.
Однако капризная фортуна припасла для Линды несколько двусмысленный сюрприз. Хотя «подарок» был, несомненно, хорош во всех отношениях – красавчик и умница Эдвард Крайтон, правая рука Элизабет. Мужчина интересовался Линдой, но его внимание было более сходно с любопытством психолога, разделяющего концепцию Чампиона Курта Тойча о наследственных моделях поведения или теорию семейных сценариев Эрика Берна. Хотя девушка была согласна на любую подоплеку интереса Эдварда к своей персоне. В конечном итоге, думала она, Крайтон умен и не может не понимать взаимной выгоды их возможного брака. Но мужчина пока упорно сопротивлялся последовать такому простому и логичному выводу. Она не понимала, почему этот рафинированный и прагматичный красавец медлит, игнорируя такой достойный сценарий их совместного будущего. А ведь Линда Доэрти представляла собой весьма неплохую партию для многих мужчин, желающих видеть в своей будущей супруге красивую и сексапильную женщину, не обделенную умом, весьма успешную и амбициозную… и перспективную во всех отношениях. Почему же Эдвард, несмотря на обоюдную выгоду от их возможного союза, не делал более серьезных шагов к их сближению, ограничиваясь легким флиртом, даже не пытаясь затащить ее в постель? Линда, конечно же, старалась не афишировать свой интерес к этому мужчине, но ее увлеченность Крайтоном индуцировала специфические волны, пронизывающее пространство вблизи объекта ее влюбленности, и даже не очень проницательным людям было заметно такое, особое отношение, девушки к одному из главных помощников ее тетки.
Самолюбие Линды было уязвлено. Хотя можно было бы перешагнуть через свою гордость и проявить инициативу, но понимание того, что таким образом она может не только не привлечь к себе интерес Эдварда, а что более вероятно – оттолкнуть его от себя, останавливало девушку. И это же обстоятельство быстро охлаждало ее недвусмысленную готовность обнажить перед Крайтоном многое из того, что заставляет мужчин распылять свое воображение в своих откровенных фантазиях. Но судьба действительно благоволила к этой, весьма предприимчивой молодой особе: в какой-то момент Эдвард все же соизволил проявить к ней более пристальное, откровенно «мужское» внимание, пригласив девушку поужинать в «Центрифуге». Нередко они встречались на светских приемах и гламурных тусовках, оба интересовались театром и кино, то есть их общение было достаточно активным… но до близких отношений дело так и не дошло. Эдвард хорошо играл в гольф и был членом гольф-клуба. И Линда уже подумывала, а может, и ей стоит заняться этой игрой? И недавно решила разработать конкретные шаги по реализации этого плана. Возможно, в таком случае она могла бы попросить Эдварда с ней позаниматься. Что-то нужно делать, ведь конкуренция не спит. Бесспорно, на Крайтона заглядывалась чуть ли не половина жителей Тауэринг-Хилла, и не только прекрасная ее часть, но красавчик никого пока не одарил ни своим эмоциональным теплом, ни своим сексуальным телом. Хотя поговаривали о его связи с какой-то столичной замужней дамой, однако местные жительницы были им пока не востребованы. И вот сейчас он преподнес Линде, да и другим своим воздыхателям обоих полов, просто оскорбительный сюрприз, завязав довольно-таки откровенный и пошлый роман с Лорой Кэмпион. И что теперь ей, Линде, делать?!
Тяжело вздохнув, девушка встала под душ. Она усилила напор и температуру воды, по-видимому подсознательно надеясь, что хлесткие струи обжигающей жидкости, выбьют из ее сознания неприятные воспоминания, прочистят одурманенные гневом мозги. А когда она согреется и чуть успокоится, возможно, в ее голове возникнут новые, более эффективные, методы борьбы за свое заслуженное место под солнцем! Так и случилось. Выйдя из душевой кабинки, обнаженная Линда стала перед большим зеркалом. Девушка, отразившаяся в нем, ей откровенно нравилась. Даже пару лишних фунтов не оскорбляли ее пристальный взгляд, тем более что большая часть этих «излишеств» выгодно разместилась в красивом бюсте Линды.