Как приручить дракона
Шрифт:
– Так… Ладно, учительствовали… Служили-то где?
Служил я после универа именно там, где она и сказала в начале беседы: в 52-м отдельном специализированном поисковом батальоне главного управления идеологической работы Министерства обороны Республики Беларусь. Но почему-то мне казалось, что если я брякну все как есть – получится не очень. Поэтому начал я медленно:
– Отдельный, специализированный…
–…гвардейский его высочества цесаревича Феодора Иоанновича поисковый батальон! – кивнула она. – То есть долговременная память у вас в порядке. Что касается сути операции, во время которой
А я подавился слюной и кашлял довольно долго. Потому что мне захотелось спросить примерно как тому типу из фильма про Шурика: «Какой-какой матери?» Точней, «Какого-какого Иоанновича?» И «Какой-какой земщине?» И еще много всяких «каких-каких». Но желание это я подавил. Потому что или она сбрендила, или я, или – никто. Просто факты, которыми я располагаю, в нынешних условиях потеряли актуальность. Источники информации утратили доверие. А для настоящего историка это значит что? Надо искать другие источники, а до этого – молчать в тряпочку и не плодить абсурдные теории.
В коридоре в это время послышалась какая-то суета, гул голосов, даже – ругань. В палату влетела Лидочка Горшкова с напуганным лицом и зачастила:
– Там эти… Из юридики! Но им же нельзя! Они же не могут просто так…
Брови Натальи Кузьминичны взлетели на самый лоб, выражая высшую степень изумления и возмущения. Дверь в палату вдруг распахнулась с грохотом, настежь, при этом вторая, меньшая, створка, которая была намертво закреплена и, похоже, открывалась только чтобы вывезти каталку или перенести мебель, саданула о стену с такой же силой, как и первая, широкая. Порыв ветра ударил в окна, окно звякнуло – и на моих глазах на стекле появилась трещина! Точно такая же, как… Как в РНПЦ! На том же самом месте!
– Магия в земщине?! – рявкнула Наталья Кузьминична навстречу входящим в палату мужчинам весьма живописной наружности. – Жевуский! Это снова ты? Забываешься, старый хряк? Здесь вам не Несвижская юридика, Радзивилловы прихвостни!
– Госпожа штабс-капитан, ну какая магия? – расплылся в довольной, как у объевшегося сметаны кота, улыбке старший из них: седоватый и лысоватый мужчина, крупный, мясистый. – Так, ветерок подул, дверцы открылись… Сквозняки-с! Земские больницы, сами понимаете. И, на минуточку, не прихвостни – а самые настоящие Радзивиллы! Вот тут со мной – пан Кшиштоф Радзивилл, представитель рода, с предложением к господину Пепеляеву.
Магия вне Хогвартса. Дерьмо-то какое. Вот тут-то меня и пробрало снова. Даже в груди печь начало! Гнев? Ну, пусть будет гнев. Что за ересь такая произошла со мной этой ночью?! Где я оказался?! Зачем я убил дракона? Почему я здоров? И что это за дерьмовая манера – врываться в больничную палату?! Магия?! Какая, дерьмо собачье, магия?! Гнев клокотал внутри и стремился вырваться наружу, кажется – еще секунда, и я кинулся бы на этих троих с кулаками, но – вдруг почувствовал, как браслет наручника впился мне в запястье, оставляя болезненные красные следы.
А тот голос сказал:
– МОЙ ПАРЕНЬ. ВСЁ ПРАВИЛЬНО – ОНИ БУДУТ УНИЧТОЖЕНЫ. МЫ СОЖРЕМ ИХ
Мне хватило выдержки не подпрыгнуть на кровати. «Сожрем»? Сроду людей не кушал и впредь не собирался. Хотя лысая башка крупного дяди, который прошел в своих сапожищах прямо на середину помещения, вызывала бешеное желание по ней стукнуть. Вообще все трое: и этот боров, и двое молодых – выглядели не менее претенциозно, чем Пруткова. Позеры какие-то, морды кирпича просят. Желтые сапоги, пышные кафтаны странного кроя, богато изукрашенные пояса… На груди у каждого – гербовый щит с тремя охотничьими рогами на серебряном поле. Радзивилловский герб! Однако…
Я уже устал удивляться, если честно. И злоба куда-то ушла, мне даже удалось не выругаться, когда один из двух молодых визитеров – небритый и с явно воспаленными после недавних алкогольных возлияний глазами на красивом, но порочном лице, – шагнул вперед и протянул мне какую-то карточку типа визитки:
– Пан Пепеляев-Горинович? Клан и род князей Радзивиллов предлагает вам покровительство. Мы найдем применение и вашим способностям… – сказал он. А закончил непонятно: – И их отсутствию. Поверьте – не в ваших интересах тянуть с решением. Мы умеем быть щедрыми к верным людям и безжалостными к врагам.
Карточку я взял. И посмотрел в глаза этому… Кшиштофу? Честно – я не из тех белорусов, которые фанатеют от древних шляхетских родов типа Радзивиллов, Огинских, Гаштольдов и Ольшанских. Я историк и примерно представляю, как именно складывались отношения у ополяченных панов с моим народом. Поэтому бегать по потолку от радости не собирался – и мне было все равно, ряженые они, психи ненормальные или настоящие Радзивиллы. Всё – одинаково плохо.
– На сем настало время удалиться, – раскланялся по-шутовски толстый Жевуский. – До побачення, госпожа штабс-капитан. До побачення, пан Пепеляев-Горинович.
И за каким хреном они про Гориновичей вспомнили?.. К чему это вообще?
В этот самый момент в палату вбежала целая толпа вооруженных людей – похоже, запоздало среагировала охрана, но, увидев кафтаны и гербы визитеров, служивые несколько замешкались, возникла суета, и Жевуский позволил увести себя, Кшиштофа и третьего, оставшегося неизвестным.
– Господи Боже! – Когда навязчивые посетители нас покинули, Пруткова прошлась туда-сюда по палате и горестно вздохнула: – Какой-то дурдом. И курить хочется… Послушайте, Пепеляев, вы же видите – нам тут не дадут поговорить спокойно. А и вам, и мне очень хочется во всем разобраться. Верно?
– Да, – выдохнул я, пытаясь справиться с вновь накатившей на меня злостью. – Разобраться хочется. Ничего не понятно.
– Как вы себя чувствуете? – участливо поинтересовалась она.
– Кажется, лучше, чем за последние несколько лет, – честно признался я.
– Хм! Неудивительно. Вы ведь дракона убили… Сущность высшего порядка! Убили же? – Глаза этой женщины стали похожи на стволы крупнокалиберных пулеметов.
– Понятия не имею. – Я взялся за голову. – Что-то такое помнится, какой-то белый дракон, раненый. Какой-то голос. Какая-то палка у меня в руках. Он просил, чтобы я убил его! Что все это значит? Я думал – у меня бред, если честно.