Как приручить дракона
Шрифт:
– Кого-кого… Ну, сложно сказать! Я же не совсем в порядке был, понимаете? Мало ли что примерещится?
– Юлишь, Пепеляев. Не в порядке он был… Залез в Мнемозинскую Хтонь по самые помидоры, устроил свистопляску в эфире, прикончил Сущность – а потом: «не в порядке»! Колись давай!
– Ну-у-у… – Я почесал бороду и призадумался слегка, пытаясь осознать услышанное. А потом выдал как есть: – Там был дракон. Белый. Довольно крупный. Ну, как два коня размером примерно. Раненый. Он попросил его убить. Ну – я и убил.
– И всё? – Она выплюнула папиросу, папироса не попала в полуприкрытое окно, ляпнулась ей на комбез
– Слушайте, ну что вы от меня хотите, Наталья Кузьминична? Он сказал: убьешь меня – будешь здоров и всё такое. А я был не здоров и очень хотел поправиться. Да и вообще – он просто страшный, этот дракон. Как его не послушаться? А я не какой-нибудь великий спецназовец или этот, как его… архимаг! Я…
– Нулевка ты, – кивнула Пруткова. – С историческим образованием. Из Поискового батальона. Понятно, почему Скуратов-Бельский тебя пригласил, чтобы об тебя самоубиться. Он всегда был сторонником баланса, этот ненормальный…
– А?
– Бэ! Sapienti sat, как говорили в Первой Империи Людей. Разумному – достаточно. Захочешь – потом сам прояснишь… Или я тебе проясню, если с ума сойду или напьюсь сильнее, чем обычно. Но со здоровьем у тебя точно проблем теперь до-о-олго не будет. Если тебя никто не убьет.
– Спасибо вам, Наталья Кузьминична, большое, за слова такие теплые! – изобразил шутовской поклон я. Настолько, насколько это было возможно в стесненных условиях электрокара. – И у вас сейчас папироса промежность пропалит.
– Твою-то ма-а-ать! – выругалась она, подхватила тлеющий окурок и таки выбросила его в окно. А потом опомнилась: – Какого фига? Ничего бы оно не пропалило… Я же в форме!
Форма у них огнеупорная, что ли?
Дальше мы ехали в молчании. Свернули в какую-то промзону, где я сполна насладился видами бетонных заборов, металлических ангаров, грохочущих цехов по производству непонятно чего, разбитых дорог и прочего всякого-разного. Около казенных металлических ворот с ржавыми двуглавыми орлами на створках Пруткова остановила электрокар и посигналила. Ворота открыли какие-то лихие дяди в шлемах-сферах и громоздких бронежилетах, вооруженные черными угловатыми автоматами.
Через секунду двери уехали куда-то вверх, и Пруткова скомандовала:
– На выход! – и полезла наружу.
Ну, и я тоже – полез. Навстречу нам из приземистого двухэтажного здания уже спешил какой-то бородатый тип в стильном сером гражданском костюме и почему-то в военных ботинках. Он крепко, по-мужски, поздоровался за руку с Натальей Кузьминичной, а потом глянул на меня и проговорил с непередаваемой интонацией:
– Слишком много рыжих на квадратный метр, – а потом вздохнул и представился: – Рикович, Иван Иванович. Целовальник Сыскного приказа.
Он тоже был рыжий и молодой, как и я. И тоже – бородатый, да. Только его рыжина была светлее, а радужки вокруг зрачков – похоже, разноцветные. Один глаз голубой, а другой – зеленоватый, но, может быть, это из-за освещения так казалось: солнце близилось к закату. Этот Рикович зачем-то потрогал свой висок двумя пальцами правой руки, его глаза удивленно раскрылись, а потом он протянул мне руку для приветствия:
– Действительно, совершеннейший ноль! Даже удивительно, как будто стенку попробовал отсканировать. Вы нам, пожалуй, и правда подходите…
Руку я пожал и ответил:
– Что-то по профилю поискового батальона, за хорошие деньги. Дело двадцати минут.
– Плюс-минус, – кивнул он. А потом вдруг несколько растерянно добавил: – Вы это… Ну, извините, что ли. Нам просто специалиста из Москвы ждать некогда, открыть нужно прямо сейчас, все сроки горят. Мы договор подряда честь по чести составим, земским налоговикам положенные пятнадцать процентов отчислим, в пенсионный фонд – тоже. Мы же не шарашкина контора какая-то… Пройдемте? Наталья Кузьминична, документы у вас? Сходите к Юрченке, оформите договор на три тысячи. Георгий Серафимович, а вам на счет или наличными лучше?
– Наличными, – не задумываясь, откликнулся я.
Мало ли как оно обернется?
– Уф, ладно… – почему-то напрягся он. – Пойдемте.
И я пошел за Риковичем. Пока шел и смотрел на его затылок, думал о том, что плыву по течению. Что вокруг меня какой-то сплошной экшн и ни минуты передышки этот мир мне пока не дал! Зато – дал возможность вот так вот быстро и энергично идти куда-то за молодым целовальником, что бы это ни значило. Нет, то есть, что такое целовальник, я знал – это один из придворных или приказных чинов в царской еще Руси, но что это значит здесь – одному Богу известно! В любом случае если за возможность бодро ходить, дышать полной грудью и есть картошку с мясом нужно расплатиться временным заплывом по течению – я совсем не против. Такой компромисс меня полностью устраивает…
Через малозаметную металлическую дверцу мы прошли к винтовой лестнице с гулкими ступеньками, спустились куда-то под землю, метров на десять точно. Пройдя мимо поста охраны и рамки с датчиками, явно более сложными, чем обычный металлодетектор, попали в длинный, освещенный лампами дневного света коридор с кучей дверей по обеим сторонам. Касанием ладони Иван Иванович Рикович открывал одни раздвижные двери за другими, мы прошли целую анфиладу комнат, пока наконец не оказались в помещении, разгороженном толстой стеклянной стеной. Здесь дежурили люди в костюмах, похожих на скафандры РХБЗ. Эти типы мигом принялись облачать целовальника в точно такое же защитное снаряжение. Попробовали сунуться и ко мне, но рыжебородый сыскарь что-то им такое сказал, из-за чего они быстро отстали. Пока Рикович облачался – я прилип к бронестеклу и рассматривал происходящее на той стороне.
На самом деле ничего там такого не происходило, просто на верстаке стояла штуковина, которую так и подмывало назвать малахитовой шкатулкой. Потому что она была зеленая, каменная, светилась и походила именно на шкатулку.
– Георгий Серафимович! Вам нужно туда зайти и открыть ларец. И показать нам, что там лежит, только и всего.
– Однако! – сказал я. – «Только и всего»?
Пахло это дело первостатейным дерьмом. Но, в конце концов, если бы они хотели просто меня угробить – у них имелась тысяча вариантов воплотить такую идею в жизнь. И для этого меня не нужно было тащить Бог знает куда и втирать какую-то дичь про договор подряда и документы. Похоже, у ребят произошел реальный форс-мажор, а я подвернулся как нельзя кстати. Или кто-то меня им подвернул! Очень уж все это вовремя произошло: дракон, попадание и все прочее… «Не верю!» – как говорил Станиславский.