Как приручить дракона
Шрифт:
За моей спиной один из скафандров уже закручивал вручную вентиль – задраивал нас тут, герметизировал помещение. Второй замер за пультом у входа за стеклянную перегородку.
– Вы готовы? – спросил Рикович.
– А какая разница? – ответил вопросом на вопрос я. – Ну пойду. Ну посмотрю.
И пошел. Скафандр за пультом нажал на кнопку, кусок перегородки зашипел и отъехал в сторону, я вошел, перегородка снова стала монолитной. Изумительно! Меня дважды замуровали! Я еще раз поглядел на шкатулку, пожал плечами, подошел к верстаку, на котором она стояла, взял
Ничего не происходило. Шкатулка продолжала сиять, я был жив. Ну и ладно! Теми же пассатижами подцепил крючочек, которым удерживалась крышка, сдвинул его в сторону, открыл крышку и на секунду замер. Серьезно? Каменный цветок?
Он был похож на дикую кустарниковую розу – пышный цветок на тонкой ножке, изготовленный из неизвестных мне самоцветов. Красивая штуковина, лепесток к лепестку! Артефакт сиял, переливался, мерцал… Наверное, не стоило хватать его пассатижами, а ну как отломаю что-нибудь? В общем, я подцепил его пальцами, поближе к бутону, достал из шкатулки и продемонстрировал ребятам в скафандрах.
Они там устроили настоящее светопреставление: забегали по всему помещению, начали обниматься, аплодировать… Как будто космический корабль посадили, честное слово. Настоящий дурдом!
– Куда его девать-то? – спросил я.
Голос из репродуктора над моей головой произнес:
– Положите в пластиковый контейнер подходящих размеров. Вы не представляете, что именно сделали, Георгий Серафимович! Это – прорыв, определенно прорыв! – У парня-научника явно была истерика.
А другой голос в моей голове рявкнул:
– НАДО БЫЛО ПРОСИТЬ БОЛЬШЕ ДЕНЕГ! НАМНОГО БОЛЬШЕ!
– Всё будет, но не сразу, – отреагировал я, а потом спохватился: надеюсь, никто этого не заметил?
Я сунул розу в какую-то пластиковую посудину (их тут хватало, всех форм и размеров), закрыл крышкой до щелчка, поставил на верстак – подальше от малахитовой шкатулки – и спросил:
– Что дальше?
– Выходите, выходите, Георгий Серафимович, – замахал мне руками Рикович. – Вы молодец!
Его глаза так и сверкали из-под защитного стекла скафандра. Ну а мне это все, в общем-то, ничего не стоило, кроме нервов, так что особенным молодцом я себя не чувствовал. Дождался, пока выход открылся, шагнул за перегородку и сунул руки в карманы, ожидая дальнейшего развития событий. И внезапно ощутил, как накатила смертельная усталость: слишком длинный день, слишком много всего!
– Ну что, Георгий Серафимович? – Рикович был уже тут как тут. – Видите – всё получилось, все довольны… Сейчас вас наши специалисты проверят на остаточные следы, и – можете быть свободны. И вот еще что… Как насчет постоянного сотрудничества? По договору подряда, внештатным, э-э-э-э… лаборантом, консультантом – посмотрим, какая есть вакансия. Хорошие деньги! Вы чем вообще собирались заниматься после демобилизации?
– Детей учить, – не
– Да? – удивился он. – Вы что – идейный?
– А вы – нет? – парировал я.
– Действительно… – моргнул сыскарь. – Так вы подумайте над моим предложением, ладно? В конце концов, одно другому не мешает. Да и приработок, учитывая педагогическую специфику, лишним не будет…
– Мне бы домой, а? – Знать бы еще, есть у меня тут дом или нет! – Устал как собака… А вообще – подумаю.
Ну да, в любом из миров учитель – это призвание. Хотите денег – идите в бизнес. Или внештатником в мутную контору под названием Сыскной приказ. Земским ярыжкой на полставки. Отличные перспективы!
– Да-да-да… – засуетился Иван Иванович. – Пойдемте, пойдемте! А деньги и документы Наталья Кузьминична в машину принесет.
Мне уже было плевать на деньги, если честно. Больше всего на свете хотелось лечь на какую-нибудь горизонтальную поверхность и не двигаться часов восемь, а лучше – десять. Но, несмотря на бешеную усталость, я чувствовал себя практически счастливым. Дракон не обманул! Это и вправду похоже на новую жизнь, новый мир и новые возможности. А тот факт, что я ни бельмеса не врубался в суть происходящего… Ну когда это останавливало настоящих историков?
Глава 4. Депрессия
Солнце почти спряталось за крыши домов, последние оранжевые лучи освещали песочницу с парой забытых игрушек. Шумели листвой высокие каштаны с выкрашенными побелкой стволами, два кабыздоха дворняжьей наружности обильно справляли малую нужду на трансформаторную будку с облупившейся штукатуркой. В беседке, увитой диким виноградом, в домино играли орки. Я стоял как дурак у второго подъезда дома № 3 по улице Мира и пялился на самых настоящих орков: зеленых и клыкастых, которые ляпали костями по деревянному столу и орали:
– Дубль-нах!
– Мыло-врот!
– Рыба-ять!
Рядом с ними на столе стояла большая пластиковая бутылка с пивом – литра на два, настоящая «торпеда». Антураж дополняла загаженная табачным пеплом и окурками банка из-под шпротов. Орки время от времени прикладывались к пиву, рыгали и курили.
– О! Гоша-нах! – заорал один из них, в трениках и растянутой майке-алкашке. – Мужики, Гоша с армейки вернулся-ять!
– Го-о-оша-а-а!!! – завопили орки и кинулись ко мне – здороваться и обниматься. – Сосе-е-ед!
Сказать, что я одурел – значит ничего не сказать. Орки? Обнимаются? Однако! При этом тело мое работало независимо от сознания: жало зеленые руки, хлопало по плечам и приветствовало этих действительно стремных на вид типов:
– Рад видеть, Шкилет! Здорово, Морда, как сам? Как там твои спиногрызы, Зебра?
Ничем другим, кроме как вмешательством подсознания и памяти тутошнего Пепеляева, я это объяснить не мог. Похоже – он реально знал этих клыкастых тварей и никакого когнитивного диссонанса от наличия фэнтезийных монстров в ржавой беседке во дворе жилого четырехэтажного дома не испытывал. Это были его знакомые, что-то типа вечных алкашей у подъезда.