Как приручить Обскура
Шрифт:
Криденс непроизвольно улыбнулся. Даже про свою бюрократическую инспекторскую работу Талиесин рассказывал так, что немедленно хотелось подойти и сунуть нос в книгу, будто там было что-то увлекательное.
Талиесин взял одну подушку за уголок и швырнул в грудь Криденсу:
— Присаживайся.
Тот покрутил головой: сесть было негде, разве что на пол или в нишу напротив Эйвери. Поколебавшись, Криденс прижал подушку к груди и приблизился. С любопытством выглянул наружу из распахнутого окошка, отмахнул ладонью дым, струящийся от сигареты. Отсюда, с высоты,
Налюбовавшись, Криденс исподлобья глянул на Эйвери.
Какой же красивый. Светловолосый, высокий, чарующий, как картина Альфонса Мухи — особенно когда сидел вот так, в изящной позе, повернув голову в профиль. У него как-то само получалось так складывать руки, ноги, держать спину и голову, что он казался воплощением грации. Но не женственной грации, а мужественной. В нём не было ничего женственного, хотя порой он вёл себя, как настоящая уличная девица. Мэри Лу, увидев его, наверное, решила бы, что он дьявол.
Криденс улыбнулся, представив, как бы она выпучила глаза, если бы увидела такого красивого Талиесина с волшебной палочкой в руках, особенно если бы он наколдовал ей что-нибудь. Жабу за шиворот, например. Криденс хмыкнул, сдержав смешок, и Талиесин тут же повернул голову в его сторону.
— Вспомнил что-нибудь весёлое?.. — беззаботно спросил он.
Рядом с ним хотелось улыбаться. Рядом с ним не хотелось думать ни о чём плохом. Хотелось просто смотреть, как на живой витраж, на эти волосы, на этот профиль. С ним было легко. Криденс очень хотел сохранить в своём сердце ненависть, но ненавидеть Талиесина не получалось. Против воли он даже начал понимать… почему. Почему — он. Почему Персиваль выбрал именно такого.
К глазам подступали невольные слёзы, когда он даже вскользь касался тех воспоминаний, но он понимал… И прощал. И завидовал. Он вряд ли станет таким же изысканным. Он угловатый… не знающий всех манер. Не очень-то красивый. Не очень-то образованный. Криденс впервые начал задаваться вопросом, что Персиваль нашёл в нём. Раньше он был так оглушен пристальным, горячим вниманием, что ему и в голову не приходило задуматься. Что он такого делал, что Персиваль улыбался ему, обнимал, целовал жарко и страстно?.. Если бы знать!.. Криденс жалел, что не спросил раньше. Персиваль говорил, конечно, он никогда не скрывал — он говорил, что Криденс нравится ему, ещё тогда, давно. Но что значит — нравится?.. Чем?.. Вот бы спросить…
Криденс почувствовал, что слегка краснеет. Талиесин заметил, подмигнул ему и вновь отвернулся к окну, выдохнул дым в открытую створку. Вот почему он такой… обаятельный? … Криденс помрачнел. Ему не нравилось, что Талиесин начинал ему нравиться. А ещё ужасно хотелось курить. С сигаретой в руках было спокойнее. Но своих у него не было, а попросить у Талиесина… Попросить почти у врага!..
Криденс чувствовал горькую обиду сам на себя. И сам не понимал, что его так обижает. Отчего он чувствует себя таким… бесполезным.
Цокая когтями по ступеням, на площадку взбежал Тесей. Мотнул хвостом, заметив Криденса, подбежал, ткнулся носом в протянутую ладонь и лёг неподалёку от окна. Пользуясь той же свободой, что и Криденс, он беспрепятственно обследовал замок, но результат был не лучше. Криденс бросил подушку на пол и сел рядом с Тесеем, погладил его по спине. С ним было проще. Это был старый друг Персиваля. Фронтовой друг.
— А вы были на войне? — спросил Криденс.
Талиесин повернул к нему голову.
— На войне? — переспросил он. — О, нет. Нет. Мерлин, нет. Я бы умер от ужаса в первой же атаке.
Криденсу показалось, он на себя наговаривает. Сейчас здесь было не очень страшно, но Гриндевальд был где-то рядом, и опасность грозила им всем.
— Вы не трус, — пробормотал Криденс.
— О, я трус, и ещё какой, — заверил его Талиесин. По нему не было разобрать, шутит он или скромничает.
Тесей глухо заворчал — наверное, он тоже был не согласен с таким определением. Криденс погладил его по загривку, и тот тяжело вздохнул, укладывая голову на лапы.
— Я всё думаю, — нахмурился Талиесин, — что мы упустили. Нокс так и не вернулся, мне это не нравится.
— А в дамской комнате может быть потайной ход? — предположил Криденс. Талиесин рассказал ему о том, что произошло накануне, но для Криденса это было такой же загадкой, как и для Эйвери.
— Нет, мы проверили. Есть особые аврорские чары… — он глянул на Тесея, намекая, кто совершенно точно ими владеет. — Там никакого секрета. Не в окно же он вылез?.. И Персиваль пропал в похожих обстоятельствах…
— Вы думаете, Гриндевальд мог похитить мистера Нокса?..
— Нет, нет, я уверен, что они спелись, — отмахнулся Талиесин. — Давай припомним все обстоятельства, — он развернулся к Криденсу. — Почему Персиваль ушёл в туалетную комнату в ресторане? Он получил какой-то знак? Может, записку? В ней мог быть порт-ключ.
Криденс густо покраснел, припомнив все обстоятельства. А ведь Персиваль исчез, не успев даже притронуться к еде… Нет, вряд ли Гриндевальд будет мучать его голодом. В прошлый раз он так не делал. Персиваль рассказывал, Гриндевальд приносил ему его собственный фарфор, чтобы поиздеваться.
— Нет, он просто… хотел вымыть руки, — сказал Криденс.
— Два человека вошли в туалетную комнату и не вышли, — задумчиво сказал Талиесин. — Какая здесь связь?.. У Министерства Магии есть дополнительный вход через общественный туалет на улице Уайтхолл. А если здесь тоже что-то похоже?..
Тесей поднял голову и коротко гавкнул.
— Да, да, я знаю, мы всё проверили… — протянул Талиесин.
— Как это — вход через туалет?.. — спросил Криденс, погладив Тесея по ушам. Аврор шумно вздохнул и пристроил голову на колени Криденсу. Талиесин обиженно сложил губы.