Как приручить Обскура

Фальк Макс

Он стиснул зубы, двинул челюстью, не отрывая взгляда от Грейвза, будто хотел ещё что-то добавить. Не выдержал борьбы с собой, бросил сквозь зубы с какой-то отчаянной злостью:

— Вот чего я хочу. Теперь ты доволен?

Грейвз расслабленно оперся на подлокотник, покрутил носком ботинка. Поднял глаза.

— Знаешь, в чём твоя ошибка, Геллерт? — спокойно спросил он. — В том, что ты идиот.

Гриндевальд фыркнул, недовольно и устало скривился. Опустился обратно в кресло, вымотанный своей вспышкой.

— Я ведь согласен с тобой, — сказал Грейвз. — Не во всём, но в главном — согласен. Магическому сообществу не хватает воздуха. Оно пронизано страхом и перед не-магами, и перед

магией.

Гриндевальд снова фыркнул, скрывая удивление за пренебрежением. Сложил руки на груди.

— Удиви меня, Перси, — предложил он. — Скажи, что ты давно разделяешь мои идеи, а сопротивлялся исключительно из вредности. Или это деревенский воздух прочистил тебе мозги? — резко спросил он.

— Я давно считаю, что магическое сообщество нужно менять, — спокойно ответил Грейвз. — Но есть одна проблема.

— Боишься запачкать в крови свои белые манжетики? — язвительно спросил тот.

— Видишь ли, Геллерт…

Грейвз улыбнулся ему, снисходительно, как невоспитанному подростку, который пинает стул, об который ушиб палец. У Гриндевальда от ярости раздулись ноздри.

— Ты с твоим террором — политическое посмешище, Геллерт, — сказал Грейвз. — Ты говоришь — свобода… Свобода от кого? От не-магов? Ты пытаешься их запугать, а они понятия не имеют о твоём существовании. Благодаря аврорам они списывают все твои атаки на катаклизмы, пожары, взрывы газа и несчастные случаи. Ты убил десятки не-магов, а они тебя даже не помнят.

— Магглы просто средство, — Гриндевальд пожал плечами. — Статут удерживают маги.

— Да, Статут удерживают маги, — мягким тоном сказал Грейвз. — Так с кем ты воюешь за свободу, Геллерт? Сколько магов ты уже убил ради неё?

— Ради изменения порядка вещей мне не жаль пустить в расход парочку тупых авроров, — пренебрежительно ответил тот.

— Геллерт, маги не хотят менять порядок вещей, — не меняя ласкового тона, сказал Грейвз. — Ты стараешься зря. Авроры охотятся за тобой не потому, что им так велели тупые и злые начальники.

— Вроде тебя.

— Ты преступник, а не герой, потому что мир отторгает тебя. Маги не хотят этих изменений, они не готовы к ним. Они их боятся. И чем громче ты будешь устраивать свои фейерверки — тем сильнее тебя будут бояться.

— Может, этого я и добиваюсь?.. — с улыбкой спросил Гриндевальд.

Грейвз откинулся на спинку кресла, посмотрел на него холодно и жёстко, отбросив вкрадчивость.

— Чего бы ты ни добивался — добился ты только одного. Ты отбросил отмену Статута на десятки лет. Сейчас любой, кто заикается хотя бы о поправках, хотя бы о послаблении, автоматически объявляется твоим пособником и выкидывается из политики. Какой бы разумной ни была твоя основная идея, никто к ней больше не будет прислушиваться. И никто не пойдёт на реформы Статута, потому что идеи о «свободе магов» теперь тесно связаны с твоим именем. Ты испоганил их, — твёрдо закончил Грейвз.

— Реформы!.. — презрительно повторил Гриндевальд. — Не неси чушь. Конфедерация не допустит реформ, это стадо древних маразматиков, заросших плесенью. Им по триста, четыреста лет, они выросли в страхе и сдохнут в страхе. Единственное, что они умеют — это совать свой нос в каждую задницу и подставлять свою, чтобы как следует подлизали. И устраивать чемпионаты по квиддичу, конечно, — снисходительно добавил он.

— Конфедерация против реформ, потому что ты так запугал их своими выходками, — уверенно сказал Грейвз, — что даже самые либеральные маги будут молчать, лишь бы их имена не связали с твоими идеями. Ты сделал из себя пугало, Геллерт. Никто в своём уме не скажет: «Давайте обсудим ослабление Статута, давайте начнём работать с не-магами» — потому что ты, Геллерт, своими бессмысленными

атаками уничтожил любую возможность дискуссии на эту тему. У тебя было десять лет, — жёстко сказал Грейвз. — За эти годы можно было бы горы свернуть! И если бы ты был поумнее, ты бы сейчас не передо мной распинался, а убеждал бы представителей Конфедерации на очередном созыве.

— Я могу объявиться на любом созыве Конфедерации в любой момент, — высокомерно сказал Гриндевальд. — Но зачем мне это делать, если все мои слова будут впустую? Они даже не попытаются меня выслушать.

— С чего бы это? — деланно удивился Грейвз. — Почему же они не прислушаются к человеку, который зарекомендовал себя как преступник и сумасшедший?

— Потому что они вообще ничего не хотят слышать! — Гриндевальд ударил ладонью по подлокотнику. — Они бы хотели залить глаза и уши воском, чтобы не видеть, что происходит. Статут расползается и жирнеет, как опухоль! В твоей стране, — он обвиняюще ткнул в Грейвза пальцем, — уже запрещено держать дома волшебных зверей! Ни в одной школе толком не учат магии! Дурмштранг был последним оплотом, который хранил старые традиции — но вы, ваше сообщество, ваша Конфедерация — вы изнасиловали его магию, кастрировали её, запретили её изучать! Я бы не удивился, если бы вы начали жечь книги! Как скоро ради поддержания Статута будет запрещено иметь дома магические вещи? Носить при себе палочку? Быть волшебником! — сорвался он. — Как скоро, Перси, такие, как ты, задушат магию в колыбели, и волшебников просто не останется? Когда это будет? Когда ради сохранения спокойствия магглов мы станем магглами сами?!

— Ты же помнишь, из-за чего был принят Статут, — спокойно сказал Грейвз. — Ты должен хорошо знать историю.

— Статут был отчаянной и в корне неверной попыткой остановить инквизицию, Перси, — издевательски ответил Гриндевальд. — Тебе ли не знать? Твой дедуля Гондульфус был одним из тех, кто помчался учить магглов уму-разуму. В твоей собственной стране была гражданская война, Перси, десятки магов были убиты, проданы в рабство, замучены до смерти! Видел бы он, как ты теперь заставляешь своих собратьев пресмыкаться перед магглами — встал бы из могилы и плюнул тебе в рожу.

— Гражданская война, — веско сказал Грейвз, — началась тогда, когда среди нас нашлись предатели. Именно они начали помогать охотникам на ведьм. Кто выдавал места, где мы живём? Кто помогал брать нас в плен, кто продавал нас в рабство, кто покупал? Не-маги? Нет, Геллерт, — жёстко сказал он. — Это были волшебники. Без них охотники были бессильны. И ты это знаешь, — с нажимом сказал он. — Настоящая проблема не в том, что не-маги боятся нас. Проблема в том, что у них до сих пор живы династии охотников на ведьм, и они хранят настоящие руководства, настоящие артефакты, настоящее оружие против нас. Передают из поколения в поколение, от отца к сыну, от матери к дочери. А мы — мы ничего не делаем, чтобы избавиться от них.

Тема была больная. Грейвз сжал подлокотники кресла, пружинисто вскочил. Сколько раз он спорил об этом с Серафиной, сколько раз он едва не до драки спорил об этом с осторожными, старыми, беззубыми стариками в Конгрессе. Здесь Геллерт был прав, и Грейвз соглашался с ним всем сердцем — у власти было слишком много плесневелых маразматиков, которые не позволяли молодым и горячим навести свой порядок.

— Ты знаешь, сколько раз, — с отчаянной досадой начал Грейвз, почти благодарный Гриндевальду за то, что наконец можно высказаться, не таясь, — сколько раз я убеждал Конгресс разобраться с Бэрбоунами?.. Я говорил — они опасны. Я говорил — за ними нужно приглядывать. Я говорил — пошлите к ним пару обливиаторов, прочистите мозги этой сумасшедшей… Знаешь, что мне каждый раз отвечали?