Как приручить Обскура

Фальк Макс

Молодец, Персиваль, — заметил внутренний голос. — Давай сразу головой, а не заклятием. Вдруг поможет?.. Давай, разбей ещё пару тарелок, как истерическая барышня. Ты бы видел себя со стороны. Ты беспомощен. Ты жалок.

— Сэр?.. — тревожно спросил Криденс. Он стоял на пороге комнаты, сжимая палочку. Обежал взглядом разбитые зеркала и окна, взволнованно посмотрел на Грейвза. — Я слышал шум.

— Вернись к себе, — резко приказал Грейвз.

— У вас кровь, — Криденс коснулся своей щеки. — Я могу вам помочь?..

— Ты не можешь помочь! —

рявкнул Грейвз так, что Криденс вздрогнул. — Вернись к себе! Уйди, я сказал!

Криденс опустил руки и развернулся.

Ты не имеешь права.

Грейвз закрыл глаза.

Ты не имеешь права, Персиваль. Легче всего сейчас пойти и сложить голову, но ты обязан взять себя в руки. Твоя смерть ничего не изменит. Твоя смерть ни за кого не отомстит.

Он стоял, покачиваясь, до боли в пальцах сжимая опущенную вниз палочку, до судороги зажмурив глаза. Соберись. Ты обязан держаться. Ты не сможешь убить Гриндевальда сейчас, но у тебя есть Криденс. Хватит учить его детским заклятиям, займись настоящим делом. Тренируй. Оттачивай своё оружие. Если справишься, он убьёт для тебя Гриндевальда. Ты будешь отомщён. Все будут отомщены. Гарри тоже.

Грейвз восстановил гостиную сам, обойдясь без помощи Финли. Он хорошо помнил заклятия — три года пробегал в рядовых аврорах Отдела по контролю за соблюдением Статута, прежде чем полез наверх, к должности главы аврората. Он умел заметать следы.

Просевший и треснувший буфет собрался, посуда взлетела с пола, собираясь из осколков в тарелки, соусники, блюдца и чашки. Вещи-то ни в чём не виноваты. За что их крушить?

Он вернул на место рассыпавшиеся зеркала и окна. Уничтожил все следы своего припадка. Выкурил пару сигарет, восстанавливая равновесие, и только после этого поднялся на второй этаж.

Дверь в спальню Криденса была не заперта. Грейвз толкнул её пальцами.

Мальчишка сидел на постели, подобрав колени, и обнимал филина, почёсывая ему перья на загривке. Хоуп вилась у него по плечам и тихо скрипела.

Собрал всех друзей, — с внутренней ухмылкой подумал Грейвз. — Или они сами приползли, почуяв, что тот напуган или обижен. Эх, Персиваль… Герой. Как бы тебе сейчас не пришлось начинать всё с начала.

— Криденс, — негромко позвал он.

Филин злобно зыркнул на него и отвернулся. Криденс поднял настороженный взгляд. Не очень-то обиженный, не сильно испуганный, но очень тревожный. Будто он боялся не за себя. Чушь, за кого ещё ему бояться здесь?.. За тебя, дурака?..

— Я должен извиниться, — сказал Грейвз. — Ты ни в чём не виноват. Мне нельзя было на тебя срываться.

— У вас что-то случилось, — то ли сказал, то ли спросил тот.

— Я сегодня узнал, что у меня умер друг, — сказал Грейвз. — Мне жаль, что накричал на тебя. Я был зол.

— На то, что он умер?.. — тихо спросил Криденс.

— На того, кто его убил.

Криденс гладил филина и молчал. В его позе ничего не поменялось, но губы разжались и стали ярче, ресницы вздрогнули, опускаясь.

— Знаешь, —

сказал Грейвз, — если не передумал, кое-что ты можешь для меня сделать.

Криденс мгновенно вскинул глаза. Ничего не ответил, но смотрел так серьёзно, что Грейвз ощутил укол совести.

Мальчишка не виноват. Он сам пострадал от ублюдка не меньше тебя — его вообще едва не убили.

— Сыграй со мной в шахматы, — попросил Грейвз и попытался улыбнуться.

Белые мраморные рыцари Криденса встали против обсидиановых легионеров Грейвза. И те и другие разминались перед боем, звенели оружием (как им удавалось звенеть каменными мечами, Грейвз не задумывался) и переговаривались.

— Правила запомнить не сложно, — сказал Персиваль. — У тебя восемь пешек, три парные фигуры, ферзь и король. Игра заканчивается, когда твой король не может сделать ни одного хода. Белые начинают первыми.

Грейвз не сильно задумывался над каждым ходом, просто переставляя фигуры по доске. Когда-то он любил эту игру, но потом времени становилось всё меньше, забот — всё больше, и всё реже находился свободный вечер, чтобы посидеть над доской. Да и партнёров по шахматам у него было немного.

— Кто научил вас играть, сэр? — спросил Криденс.

— Отец, — сказал Грейвз. — Осторожно, если ты поставишь слона сюда, будет вилка.

— Вилка?.. — удивился тот.

Грейвз коснулся пальцем своего коня:

— Ты берёшь мою пешку. Я делаю ход сюда — и под ударом оказываются слон и ферзь одновременно. Ты спасаешь ферзя, я беру слона. Это плохой обмен на пешку.

— А если я не спасаю ферзя?.. — спросил Криденс.

— Тогда ты теряешь одну из самых сильных фигур. Подумай ещё раз.

Криденс играл плохо, но очень старательно. То, как он проиграет, Грейвз видел с середины партии, но милосердно тянул время, давая мальчишке возможность вникнуть в суть правил.

— Как ты назвал филина? — спросил Грейвз.

— Легион, — Криденс улыбнулся с едва заметным озорством. Грейвз хмыкнул и улыбнулся в ответ:

— Кажется, я ему не очень-то нравлюсь.

— Ему было одиноко, — невпопад сказал тот.

— Я не позволю тебе приносить в дом каждую зверюшку, которая покажется тебе одинокой, — предупредил Грейвз. — Я не против этих двоих, но филин был последним.

— Да, сэр, — серьёзно ответил тот.

— Никаких облезлых котят и щенят.

— Да, сэр.

— Никаких канареек, пауков или рыбок.

— Вам шах, сэр.

Грейвз присмотрелся к доске. Криденс изо всех сил пытался сдержать торжествующую улыбку, но она разъезжалась, как по скользкому льду, всё шире и шире. Криденс зажал ладони между коленями, прикусив нижнюю губу, блестел чёрными глазами из-под чёрной чёлки.

Ах ты паршивец, — с нежностью подумал Грейвз, пряча улыбку за костяшками пальцев. Маленький хитрый паршивец. Он смотрел на мальчишку, не в силах перестать улыбаться, тот смотрел на него в ответ, сутулясь от гордости и смущения.