Как приручить Обскура
Шрифт:
— Наверху ему слишком красиво, да? — обречённо спросил Грейвз.
Финли закивал, сочувственно подняв брови.
— Мистер Криденс сказал, он боится что-нибудь испортить, тогда вы рассердитесь и ему будет очень грустно.
— Ладно, — Грейвз потёр лоб. — Ничего пока с этим не делай. Я разберусь.
Он поднял голову и осмотрелся. Из головы напрочь вылетело, зачем он заходил на кухню. Он пробежался взглядом по шкафчикам, мойке и разделочному столу, но так и не вспомнил. Чёртова лохань спутала все мысли. Он нахмурился, вспоминая, как спускался по каменной лестнице в
Ситуация была крайне щекотливой, подступаться к ней стоило с большой осторожностью. Надо как-то дать понять Криденсу, что этого дома ему не следует бояться. Что ванная комната — для них обоих, и ему не нужно мыться в деревянном корыте, подогревая горячую воду в кастрюле и поливая себя из ковшика. Это… унизительно, в конце концов.
Грейвз чувствовал, что попал в затруднительное положение. С Криденсом, конечно же, нужно немедленно поговорить, но даже думать об этом было неловко. Персиваль всегда воспринимал любые вопросы гигиены как нечто настолько интимное, что это позволено обсуждать лишь единожды, в младенчестве, и исключительно с родителем своего пола.
Отучать Криденса от безопасной бритвы — другое дело, этому молодой человек учится уже в сознательном возрасте, и не зазорно дать ему несколько советов. Но учить взрослого парня пользоваться ванной!..
Сам виноват, — мстительно сказал он себе. — Мальчик действует, как умеет, а спросить тебя стыдится. Или боится, неважно.
Грейвз подумал о том, что Криденс вообще старается не высовываться из своей комнаты без повода. Он с любопытством крутился по комнатам, если там был Персиваль, но самостоятельно выходил только в сад, поиграть с Хоуп.
Ему нужно время, — напомнил он себе. — Привыкнет.
Ванная комната не была аскетичной, но и роскошной Персиваль бы её не назвал. Строгая, элегантная, красивая. Белая плитка кирпичиком, чёрный пол, две раковины, два зеркала. На полках стояли ежедневные принадлежности. Монохромные полотенца, чёрные и белые, висели в кольцах на стене. Грейвз присел на край чугунной ванны, попытался представить, как её видит Криденс. Что здесь может пугать мальчишку, который вырос в нищем приюте?
Наверное… всё.
Слишком белые стены, слишком красивые кованые рамы зеркал, слишком мягкие полотенца. Наверное, ему боязно даже брать их в руки.
Грейвз был в замешательстве. С тех пор, как он привёл в этот дом Криденса, их общение налаживалось довольно быстро. Он уже не боялся улыбаться, пробовал даже шутить. Научился задавать вопросы, говорить, что думает и даже — чего хочет. Он вообще был очень сообразительным. С ним, конечно, требовалась чёртова прорва терпения, но Грейвз видел результат своих усилий.
Но, похоже, не с каждым вопросом Криденс готов был прийти к нему. Мешал страх или… Гордость. Ну, конечно же. Он не хочет показаться глупым или невежественным. Ладно. Значит, ему предстоит ещё один урок.
Криденс обычно держал дверь своей комнаты приоткрытой — и Грейвз обычно рассматривал это как разрешение отвлечь его от занятий.
— Криденс, —
— Нет, сэр, — отозвался тот.
Он сидел на кровати, привалившись спиной к стене и подобрав колени, читал Историю магии. Толстый фолиант казался удивительно уместным у него в руках. Грейвз поджал губы и подумал, что и этого о Криденсе тоже не знает. Любит ли он читать? Что он читал раньше, кроме Библии? Сказки?.. Приключения?..
Грейвз велел Криденсу изучать по одной главе после каждого занятия, а потом пересказывать, что запомнил. Судя по всему, сейчас он уже забежал вперёд страниц на пятьдесят. Из интереса или от скуки?..
Грейвз прислонился плечом к косяку. Он не переступал порог комнаты без приглашения — только по вечерам, заходя поцеловать Криденса перед сном. Тот всегда ждал его, уже лёжа в постели, не сводя глаз с открытой двери. Они разговаривали о незначительных событиях дня, шахматах или магии. Порой Криденс буквально засыпал его вопросами. Высунув руку из-под одеяла, он держал Грейвза за палец, робко и настойчиво одновременно, и смотрел огромными чёрными глазищами, любопытный, как та пресловутая кошка. Иногда Грейвзу казалось, что Криденс намеренно копит вопросы, чтобы вечером подольше не отпускать его, будто он боялся заснуть и обнаружить утром, что Грейвз куда-то исчез.
Потом они целовались, и довольно часто дело кончалось тем, что Персивалю приходилось шептать очищающее заклинание, чтобы высушить пятна спермы на пижаме и одеяле Криденса.
Применить его к своей одежде не довелось ни разу. По необъяснимой причине Криденс оказался настолько впечатлён тем первым опытом, что каждый раз торопился слизать с пальцев сперму Грейвза, словно это было для него главным удовольствием. Вдохновенно прикрыв глаза, он держал Персиваля за руку, по одному обсасывал пальцы и долго, едва ли не благоговейно вылизывал ладонь. Глубоко и расслабленно вздыхал после и засыпал быстро, с тихой улыбкой, которая оставалась на губах даже во сне.
Грейвз удивлялся, что его самого не тянет продвигаться дальше невинных ласк. Каждый раз они целовались подолгу, и он откровенно наслаждался тем, как Криденс учится отвечать. Любой приглушённый стон Персиваля был для него похвалой, и он смелел настолько, что сам прикасался к нему — клал ладонь на колено, тянулся обнять за шею, привлекая к себе. Однажды робко провёл пальцами по коротким волосам на затылке — Грейвз застонал ему в рот от неожиданной ласки, Криденс изумлённо ахнул в ответ, распахнул глаза и засмеялся от счастья.
Кроме как для вечерних разговоров и поцелуев, Персиваль не переступал порог его комнаты, всегда оставаясь за дверью. Вряд ли Криденс понимал, почему это происходит. Может быть, стоило сказать ему: «Я не войду к тебе без разрешения», но Грейвзу казалось, что в данном случае поступки действеннее слов. Даже если Криденс не знал, что имеет право на приватность — достаточно было того, что это знал Грейвз.
— Тебе нравится книга? — спросил Персиваль.
— Очень, — чуть смущённо улыбнулся тот. — Здесь живые картинки.