Как приручить тигра
Шрифт:
– Очень вкусно, – говорю я ей. Почему-то этот кекс напоминает мне о бабушкиных рисовых лепешках, хотя по вкусу они совсем разные. – Он мог бы их продавать.
Она бросает на меня странный взгляд, и я мгновенно смущаюсь. Не знаю, почему я так сказала. Может быть, бабушка и продавала свои рисовые лепешки, но ей просто нужны были деньги, когда она сюда перебралась.
Йенсен широко улыбается.
– Блестящая идея, Лили.
– Ну… спасибо, – отвечаю я.
Непонятно, говорит она серьезно или просто из вежливости.
– В любом случае не стесняйся угощаться, когда будешь приходить.
Мне нравится Йенсен. Она лучше, чем ровесники Сэм, как я их себе представляю. Она анти-Сэм. И я не знаю, что именно она видит, глядя на меня, но знаю, что она видит меня, и это приятно, и еще слегка щекочет нервы.
Йенсен подводит меня к разделу книг о дикой природе, и я просматриваю подборку о тиграх. Какая-то она унылая – «102 факта о тиграх!» и «ЕЩЕ 102 факта о тиграх!».
Перелистываю книги, ищу какую-нибудь полезную информацию – что-то вроде «Существует особая порода тигров, способных волшебным образом исчезать!». Или «Если тигр охотится на твою бабушку, то вот как его остановить!».
Но нахожу только:
• Тигриный клык способен пропороть кость!
• Если смотреть тигру прямо в глаза, то, возможно, он тебя и не убьет, но берегись!
• Рык тигра имеет такую низкую частоту, что может тебя парализовать!
Я возвращаю книги на полку. Это не то, что мне нужно, кроме того, когда на тебя охотится тигр, такие подробности пугают.
– На самом деле, – я нервно откашливаюсь, – я ищу какие-нибудь истории про тигров.
Йенсен накручивает прядь волос на палец.
– У нас есть книги про Нарнию. Хотя, по-моему, там про льва… Может, ты имеешь в виду какие-то конкретные истории? Опишешь поточнее, что ты хочешь найти?
Разумеется, я не могу рассказать ей о волшебном тигре и украденных звездах, но могу пересказать бабушкину сказку про тигра.
Я выдаю максимально короткий пересказ.
– Есть такая история про тигра, где он съедает… э-э-э… бабушку, а потом переодевается в ее одежду и пытается съесть ее внучек. А потом он охотится за ними и…
– Похоже на «Красную Шапочку»! – прерывает меня Йенсен.
– Нет, там волк, – говорю я. – А это корейская история.
Она рассеянно проводит пальцем по корешкам книг.
– Я никогда не слышала корейский вариант. Как интересно, правда? Существуют разные версии одних и тех же сказок по всему миру – даже в тех странах, которые не связаны друг с другом. А истории при этом одинаковые.
Я хочу объяснить, что это совершенно другая сказка. Что это история о сестрах, о солнце, о луне и о тигре. Она особая.
Но Йенсен продолжает:
– Как будто у этих сказок есть собственные намерения. Словно они плывут по миру, ожидая, пока кто-нибудь их не расскажет.
Внутри все холодеет. Я представляю, что украденные бабушкой истории – живые, что они где-то заперты и отчаянно хотят освободиться.
– Точно, – шепчу я.
– Впрочем, я сомневаюсь, что в этой библиотеке есть книга с корейскими народными сказками, –
5
«Драконий тимьян».
Я перестаю ее слушать, поскольку краешком глаза замечаю взмах тигриного хвоста – черно-рыжую вспышку, исчезающую в следующем проходе.
Мое сердце замирает.
Суперсила девочек-невидимок – прятаться, исчезать. Не нарываться на неприятности. Это я умею.
– Беги, – говорю я себе. – Прячься.
Но ноги меня не слушаются. Я уже иду по проходу и бормочу.
– Вообще-то, мне кажется… э-э… тут должна быть книга. Вон там!
Я гонюсь за тигром, лавирую между проходами, следую за мельканием его хвоста… Пока не врезаюсь на полной скорости во что-то черно-рыжее.
11
Это не тигр. Это мальчик.
Невысокий белый мальчик в ярко-оранжевой рубашке, черных джинсах и старомодной твидовой кепке на лохматых каштановых волосах.
– Прости! – вырывается у меня.
Я смотрю через его плечо. Я могла бы поклясться, что видела хвост тигра, но там ничего нет. Мы стоим в проходе между полок с комиксами.
Мальчик смеется и снимает кепку.
– Привет, я – Рики. Это ты прости, что мы так неудачно познакомились.
Прежде чем я успеваю ответить, он кричит Йенсен, подбегающей сзади:
– Привет, Йенсен! Знаешь, что я бежал сюда? От самой стоянки, где меня высадил папа? Потому что знаю, что ты ненавидишь, когда я опаздываю. – Для пущего эффекта он вытирает капельки пота со лба. – К слову сказать, это было очень любезно с моей стороны.
Йенсен вздыхает.
– Рики, пожалуйста, потише.
Когда Рики улыбается, в уголках его глаз собираются морщинки, а на пухлых щеках появляются небольшие ямочки. Видимо, он из тех людей, к которым все тянутся, поскольку мне он сразу же понравился.
Он поворачивается ко мне.
– Привет еще раз, и кто же ты, откуда и что делаешь в этой маленькой унылой библиотеке?
– Я – Лили, – говорю я, и тут в голове становится пусто. Он смотрит на меня, ожидая продолжения, и мне хочется, чтобы моя невидимость начала действовать прямо сейчас.
Йенсен спасает меня.
– Лили недавно переехала к своей бабушке, она живет в доме через дорогу.
Указывая на Рики, Йенсен добавляет:
– Лили, это Рики, один из моих летних учеников. Мы занимаемся с ним по вторникам и четвергам.