Как привыкнуть к Рождеству
Шрифт:
– Это когда он тремя хлебцами кормил толпу голодающих?
– усмехнулась Регина.
Илга Дайнисовна порозовела.
– Над чем смеетесь, бестолочи? Иисус знал: если делить по-честному, даже малого хватит на всех.
– Мысль безнадежно устарела, - заявил племянник.
– Сегодня нас шесть миллиардов.
– Как хотелось бы знать, - Зинаида Антоновна подперла подбородок кулаком, - а был ли Христос на самом деле?
– Зина!
– ужаснулась Илга Дайнисовна.
– Пожалуй, был, - Павел поставил полегчавшую миску с мясом обратно на стол.
– Только звали его Иешуа
– И тут без евреев не обошлось!
– поразилась Елена Антоновна.
Регина бросила косой взгляд на мать и с усмешкой уставилась на брата.
– Любишь ты, Пашка, болтать о вещах, которых толком не знаешь!
– Это я-то?
– поразился тот.
– Ты, милок, ты.
– О чем же эдаком, мне толком не известном, я сейчас болтал?
– О религии.
– Чего же я...
– Библию читал?
– отворотив смеющиеся глаза в сторону, Регина ткнула пальцем в сторону брата.
– Отвечай. Только быстро!
– Разумеется!
– воскликнул Павел, чуть тише добавил: - Выборочно, конечно, - совсем тихо: - Страниц десять.
Гости негромко засмеялись. В знак того, что ей нечего больше добавить, Регина развела руками. Павел возмутился.
– Распустили вы дочурку, теть Лен. Надо бы заняться ее перевоспитанием.
– Да какое там перевоспитание, - Елена Антоновна прикрыла ладонью золотозубый рот, с трудом поборола смех.
– Совсем неуправляемой девка стала! Одно спасение - поскорее замуж отдать.
– За кого?
– изумилась дочь, выгнув ладонь, указала на Павла.
– Кругом только такие полуфабрикаты и шастают!
– Это что, - прохрипел Павел, - искреннее заблуждение или попытка подерзить?
Спасая сына, Зинаида Антоновна сменила тему - попросила его открыть шампанское. Павел покраснел.
– Я, вообще-то, не особый мастак...
– Полуфабрикаты кругом, - победоносно закивала Регина.
– Одни полуфабрикаты!
– Я открою, - Юрий Антонович, смеясь отвратительнее, чем Лелик в "Бриллиантовой руке", взял бутылку и через полминуты откупорил - умело, почти беззвучно.
Павел с трудом подавил в себе приступ праведного гнева, незаметно для окружающих прихватил с собой вилку и отправился к своему месту. Обойдя Регину, он резко нагнулся, собрался было выхватить из ее тарелки мясо, но сестра на удивление оперативно вскинула перед его носом свою вилку. Поражение стало тотальным. Павел прерывисто вздохнул и понуро сел за стол.
Разлив шампанское по бокалам, Юрий Антонович встал, окинул всех многозначительным взором и поднес свой бокал к груди. Ожидая торжественный тост, старшие женщины тоже поднялись и стали удивительно похожи на поминающих погибших товарищей ветеранов. Немного погодя их примеру последовала Регина, хотя и держалась гораздо естественнее. Пришлось встать и Павлу.
– Родные мои, - Юрий Антонович окинул всех теплым взглядом.
– Вот и подходит к концу еще один нелегкий год, который мы все же пережили...
– Аллах акбар, - Павел развел руками и закатил глаза.
На секунду все взгляды скрестились
– Нам досталось жить не в самой простой стране...
– Это точно!
– Елена Антоновна тяжело вздохнула.
– До каких пор цены будут скакать?
– Мама!
– Регина впервые за вечер нахмурилась.
Елена Антоновна махнула на нее и насуплено отвернулась. Юрий Антонович поспешил продолжить:
– Ну, простых стран, наверное, и не бывает...
– на миг он призадумался.
– Что могу я пожелать всем нам в этот светлый день? Счастья, конечно, - это как всегда. Любви к ближнему...
– он косо глянул на младшую сестру.
– Это очень по-христиански. Мира и покоя - этого пожелал бы нам и сам... Пашка, как его?
Павел сперва изобразил на лице искреннее недоумение, затем понял, о ком речь, и улыбнулся.
– Иешуа. Иешуа Га-Ноцри.
– Так вот за Ешую и выпьем!
Улыбаясь друг другу, члены большого семейства перечокались, осушили бокалы и почти одновременно принялись за еду. С минуту трапеза шла при полном молчании. Елена Антоновна, думая о чем-то горестном (о росте цен, наверное), все вздыхала, покачивала головой и с остервенением грызла жесткое мясо. Илга Дайнисовна держала нож и вилку с неповторимой, очень вычурной деликатностью и нещадно гремела ими по тарелке. Лицо Юрия Антоновича, как всегда во время еды, походило на физиономию ухающего шимпанзе; чавкал он так, словно затолкал в рот полкило какого-нибудь "Бубль Гума". Зинаида Антоновна безуспешно пыталась сдержать терзающую ее после шампанского отрыжку и ела потому с большими перерывами. Павлу надоело тереть мясо тупым столовым ножом, он смахнул со лба испарину и принялся привычно орудовать ребром вилки; под инструмент угодил один из многих хрящиков, жирный кусок чуть не вывалился из тарелки: "Зараза!" Регина тихонько поглощала почти не уменьшающуюся порцию и без особого интереса поглядывала на экран телевизора.
– Все же надо было Горбачеву с китайцев брать пример, - деловито чавкая, заговорил Юрий Антонович.
– Они и экономику подняли, и страну единой сохраняют. Скоро и коммунизм там отомрет.
– Менять ничего не надо было!
– авторитетно заявила Илга Дайнисовна. Пересажали бы хапуг и дураков...
– Евреев, панков, соцреалистов и прочую гадость, - подхватил Павел.
– И сразу оставшимся на свободе трем-четырем миллионам полегчало б!
Илга Дайнисовна призадумалась.
– Наверное, меньше людей осталось бы на свободе. Стоящих сейчас так мало.
Оторвавшись от тарелок, все в изумлении уставились на нее и поняли, что шуткой даже не пахнет.
– Думай, что говоришь, - поморщился супруг, слушавший подобные рассуждения жены далеко не в первый раз.
– А я и говорю, что думаю...
– Ну и дура!
– хохотнула Елена Антоновна.
Зинаида Антоновна поспешила сменить тему:
– Лен, когда ж твой Витя из морей вернется? Года полтора, почитай, не видели его.
Сестра немного посветлела.
– Позавчера как раз звонил, в феврале обещал вернуться. А через пару недель опять в рейс уйдет - надо вкалывать, пока контракты предлагают.