Как продать душу: Краткое руководство для светской львицы
Шрифт:
Хватаю поводок и тащу мерзкого пса к берегу. Вдруг он бешеный? Остается только молиться.
Я кое-как выбираюсь из пруда. Вода течет с меня ручьями, а паршивец Живчик скачет вокруг, не переставая радоваться жизни.
На берегу уже собралась толпа, все в экстазе. Человек-амфибия становится героем дня. Никто не обращает внимания на Ви — спасительницу собаки. Мне тоже дела нет до мерзкого пса. Гораздо больше меня волнует окончательно испорченное платье. Шелк прилип к ногам, я как мокрая курица.
Бланш суетится вокруг, охает и ахает. Я опасаюсь за ее
Человек-амфибия словно прочитал мои мысли — смотрит на меня и улыбается. И вдруг я замечаю, какой он сексуальный, и пытаюсь припомнить заклинание, которое бы моментально привело меня в порядок. Увы, в голове пустота.
Черт, черт, черт. К сожалению, это слово — не только подходящее к ситуации ругательство, но и исчерпывающая характеристика моей внешности. Я сейчас похожа на черта, и это видит куча народу (толпа продолжает расти). Слава богу, Человек-амфибия дает мне свою куртку.
— Вы храбрая девушка.
Я краснею. О господи, я краснею. Может, я заболела?
— А, ерунда, — отвечаю я, а сама думаю: «Нет, придурок, это настоящий подвиг, и о нем должен узнать весь мир».
Прагматичность велит мне заткнуться, однако мания величия и слушать не желает.
Тут — будто с меня мало уже случившегося — сквозь толпу протискивается репортер, строчит что-то в блокноте. Кстати, должна сказать: Амфибия ничуть не похож на Супермена, этого прилизанного качка с правильным до отвращения лицом. Нет, легкая потрепанность Амфибии — будто после бурной ночи — наводит на мысли о совсем других героях нашего времени.
— Я — Тед-Проныра из «Пост», — представляется журналюга, и я покрываюсь холодным потом: «Пост» — газета Люси.
— Извините, я подожду корреспондента из «Ньюсдей». Там платят.
Пытаюсь отвадить репортера грубостью в надежде спастись от гнева Люси. За добрые дела наказывают (Программа улучшения качества жизни, статья номер 1).
Человек-амфибия улыбается.
— Вы совершили подвиг. Он просто хочет, чтобы все об этом узнали.
Да, думаю я, на первый взгляд то, что я сделала, может показаться хорошим поступком. Люси в таких случаях сама выбирает наказание. Но на самом-то деле ничего хорошего я не совершила. Меня ведь толкнули в воду. Я вытащила только собаку.
— Я ничего особенного не сделала. Меня толкнул в пруд пьяный бомж, — говорю я, ища глазами бомжару.
Все ищут бомжару, кроме Человека-амфибии.
— Я все видел. Никто вас не толкал, вы сами прыгнули в пруд. В радиусе мили не было ни души. Вы бежали за девочкой… да что там бежали, вы летели, я никогда ничего подобного не наблюдал, а потом очертя голову кинулись в воду!
Глаза у меня сужаются, я бросаю на Человека-амфибию свирепые взгляды. Хорошую же свинью он мне подложил. Наверное, он сам — клиент и пытается отвести от себя гнев Люси. Хитрая сволочь. Ладно, пусть с мозгами у парня так же хорошо, как с внешностью, делать из себя героиню
— Не знаю, как все получилось, но ведь это вы спасли маленькую суч… девочку. Я спасла только Живчика.
Псина, услышав свою кличку, пытается лизнуть меня в причинное место и получает по морде. Животные меня не возбуждают.
— Пожалуйста, не упоминайте обо мне в статье, — обращается к репортеру Человек-амфибия. — Я ничего особенного не сделал. Лучше возьмите интервью у дамы.
Бланш рада стараться:
— Это моя внучатая племянница, ну, то есть жена моего внучатого племянника…
Дальше сплошной писк — я еще не забыла, как заглушать речь.
Да что же это они? В паре роют мне могилу? Я уже не сомневаюсь: Человек-амфибия — клиент. Иначе почему он такой сексуальный?
Репортер тащит ко мне девчонку; та, видимо, чувствует, что я убить ее готова, и ударяется в рев. Мамаша пытается ее унять, рев переходит в визг. Не самый удачный кадр — я еще надеюсь, что Тед-Проныра не станет это снимать. Напрасно: птичка вылетела. Счастливые мгновения от фирмы «Кодак»: узоры стекают с шелкового платья, девчонка заходится плачем, Живчик лезет целоваться.
Боже!
Продолжения шоу никто не обещал: уразумев это, толпа нехотя рассасывается. Бланш, оказывается, спит и видит, как бы попасть в газету. Надо запомнить на будущее. Засекреченный Человек-амфибия под шумок пытается скрыться.
Мне необходимо узнать, как его зовут, — в разговоре с Люси я переведу на него стрелки. Я устремляюсь за Амфибией. Устремляюсь — это громко сказано: не забывайте, я потеряла одно сабо, мне остается ковылять походкой пеликана.
— Вы забыли куртку.
Что у меня с голосом, откуда этот идиотский щебет?
Амфибия окидывает меня таким взглядом, что по телу бегут мурашки.
— Вам она сейчас нужнее.
— Я сдам ее в чистку, а потом верну. Как вас зовут?
О, если бы я была на седьмом уровне! Тогда я бы элементарно выудила у Амфибии все, что меня интересует.
— Натаниэль Стивенс.
Я заношу информацию в головную базу данных и протягиваю Натаниэлю руку. Куда девались моя самоуверенность, мое самообладание, моя магия, наконец? Я как выжатый лимон, будто наколдовала себе всю последнюю коллекцию, от босоножек до серег. Снова чувствую себя облезлой бухгалтершей тридцати восьми лет.
— Зовите меня Ви. У вас есть визитка?
Он смеется. Не понимаю, что тут смешного. Визитками уже, кажется, обзавелись самые отсталые слои населения.
— Я военный. Визиток нам не полагается.
— Забавно, — реагирую я, ломая голову, как это клиента угораздило попасть в действующую армию, ведь там могут убить!
Застарелая некрофобия впивается в горло, я делаю шаг назад. Нет, он не клиент. А может, он клиент-мазохист? Будет о чем подумать на досуге.
Натаниэль протягивает руку, будто хочет ко мне прикоснуться, но вместо этого достает ручку из кармана своей куртки. (Ты разочарована, Ви? Серьезно?) Натаниэль записывает свой телефон.