Как сны и почерк помогут исправить ошибки прошлого
Шрифт:
ТИП ПСИХИЧЕСКОЙ АКЦЕНТУАЦИИ: возбудимый шизоид.
Мы часто имеем дело со страхами, приводящими к психосоматическим болезням!
ЛЮБОЙ СИМПТОМАТИКИ! От ложного отравления до астмы…
Мы знаем, что предпосылкой для существования симптома является то, что какой-то душевный процесс не произошёл до конца нормальным образом и не смог стать осознанным.
Потому симптом становится заместителем того, что не осуществилось.
Отсюда образуется и действует установка особого типа, определяющая «программу», по которой
Многие из этих прочно забытых страхов могут иметь с нашим сознанием только символическую связь.
Вот перед вами психографический рисунок женщины 66 лет.
ДЕШИФРОВКА: в пять лет перенесла тяжёлое заболевание, начавшееся как отравление, находилась в предсмертном состоянии: задыхалась, была рвота, расстройство желудка, отнимались ноги…
ЗАКРЕПИВШАЯСЯ РЕАКЦИЯ НА СТРЕССОВУЮ СИТУАЦИЮ: самоотравление. Патологическое желание быть в состоянии самоуничижения, например: выискивать в мусорных ящиках питание для себя.
ТИП АКЦЕНТУАЦИИ: психоз навязчивых состояний, клептомания…
Я совершенно случайно увидела эту женщину после нашего семинара.
(!) Она ковырялась в мусорном ящике и ела протухшие продукты прямо из мусорных пакетов!
Что же получается?! Из-за того, что она в 5 лет отравилась, теперь она будет всю жизнь питаться тухлятиной в помойной яме?!
Глава 5
В кого превращаются маленькие разрушители
К специалисту редко приходят с искренне оформленной проблемой, её приходится «вытаскивать».
Я пользуюсь изначально существующей тенденцией человека к символическому изображению того, что вытеснено в область бессознательного, к изображениям неосознаваемого мотива на самостоятельно работающем «языке тела».
По-видимому, в ситуациях, когда задача не может быть решена с помощью дискретно-аналитического мышления, возникает необходимость использовать онтогенетически более ранний и образно-синтетический тип мыслительной деятельности, что имеет, повторюсь, свой язык…
Для того чтобы работать с подсознанием человека, не обязателен транс.
Искусство – вот одна из лучших форм этого диалога.
Веду занятия по монотипии.
Здесь задача психолога – по рисунку выявить и отработать его страхи, диктующие программу на долгий отрезок жизни, а иногда и на всю жизнь. В общем, задача та же.
Дети азартно выжимают цветную пасту на один лист ватмана, другим прикрывают, затем разъединяют эти листы –
Алекс говорит: «Я – это дом». И рисует чёрный квадрат – так он видит себя.
Матери, воинственно убеждённой, что ребёнок неизлечим, «считываю» с рисунка:
– Боязнь замкнутого пространства, нарушение мелкой моторики, отставание в развитии…
Но это, скорее, ваши мысли!
Парадокс в том, что именно ВАШИ мысли зашифрованы в рисунке Алекса.
Он не столько болен, сколько нечаянно соответствует ожиданиям мамы. Кто не знает, что наши дети (особенно дети до семи лет) «ясновидящие»?
Мать не верит – ведь её ребёнок должен (!) быть больным.
На следующем сеансе Димка рисует мелких человечков, что резко отрицает предыдущий диагноз: о котором всегда знала мать: нарушение мелкой моторики.
КАК ЭТО?! С него вдруг снялось «мамино» заклятье»?
Не всё объяснимо…
Елена даже не рисует – пишет: «Мамочка, желаю тебе, чтобы ты меня очень-очень любила…»
Мать сетует, что рисунки дочери хуже других.
Не видит, не чувствует, что Еленины картинки, как магические заклятия, которые надо повесить на стенку.
Ведь это маленькое тельце от недостатка ласки и одобрения прорастает ущербностью и – как компенсация – ложным тщеславием… Пытаюсь объяснить это матери. Та понимающе кивает и уходит…
Оставляя дочерины картинки на столе…
Антон, сам похожий на розового мышонка, на листе розовой краской «вымесил» мышь.
И тут же – засадил её в клетку – с толстенными прутьями – тюрьму. Агорафобия.
Напуган обществом, миром. На его языке – лучше в доброй «клетке», к маме под бочок: везде «кошки»!
Формируется инфантильность, конформизм. Возможно, в будущем будет искать жену по типу опекающей матери и уходить от решений и проблем… если не нарушить уже сейчас эту жизненную установку.
Инночка из цветных клякс делает мёртвые цветы. Инночка всегда была куклой. Она не живёт, а ею играют. Наделяют характером, надевают платья… Есть такие обезличенные дети.
Но на третьем занятии Инночку «прорвало».
Произведение её называлось: «Цветы, которые плачут, потому что не могут быть полезными людям».
Размытые фиалки, растущие в горшке, на подоконнике за стеклом. Во дворе – неопрятно заляпанный солнечными брызгами асфальт, а здесь – нет тебе ни ветра, ни гусениц… Соответствуй роли бумажного цветка. Он никогда не завянет.
В домашней, душной оранжерее томится инночкина душа, уже почти научившаяся быть бумажной, равнодушной…
А вот и новый страх. Это шедевр Яна. Ян пишет сам: «Жук съел розовую луну». Пятилетний мальчик полагает – если съесть луну, то «всегда будет солнце»…
(Трудные роды. Асфиксия. Задержался в чреве матери…)