Как стать никем. Апокалипсис по-питерски
Шрифт:
Глава 21. Переполох в «Занозе»
Прошло пятнадцать лет. Пора встречаться вновь. Отгуляв законный выпускной, мы разъехались кто куда из нашего городка. Ну как разъехались… Большинство рвануло в Питер, как я. Кто-то всё же пригодился на месте, двое погибли в авариях. Один спился и умер, гордый и непонятый, как оно и бывает. Можно подумать, к выжившим мир был приветливее. Всего полтора десятка лет – и у любого класса уже свой некрополь.
Но не будем о грустном.
Когда одноклассники через «ВКонтакте» пригласили початиться, бурно
Выпускной класс у нас был на редкость душевным. Девять пацанов и пятнадцать девчат выпустились из одиннадцатого «А». Парней в наш класс взяли силой, как бы страшно это ни звучало, волей завуча, дабы разбавить общество медалисток. На класс «усиленного» образования никто из пацанов, кроме пары ботанов, никак не тянул.
Зато нам было и весело, и вполне мирно.
Даже дюлей никто не огребал. Нет, серьёзно! Когда я нечаянно залепил грязной тряпкой в затылок качку Вадику, списывающему домашнее задание у отличницы Калининой, он лишь нервно вскочил, кинул тряпку в раковину и сел обратно сушить тетрадь.
И это вместо выдачи положенных мне пиздрячек! А я по сравнению с Вадиком был гораздо мельче: рост-то ладно, а вот мускулатурой – да.
А может быть, дело было в Ирке?
Калинина заслуживает отдельного описания. Нисколько не зануда, весёлая и острая на язык, была она обладательницей фигуры любимого мною (и не только) формата – песочные часы. Уверенный третий размер, крутые бёдра, тонкая талия. К этому сверху прилагалось милое личико с карими глазками, светящими изнутри дьявольскими огоньками. Да-а-а… Калинина – та ещё штучка. При этом ощущался в ней и характер: не велась барышня на попытки замутить с нею. Юношеский спермотоксикоз её смешил, да и сохла она по качку Вадику. Но нет в жизни счастья: он, в свою очередь, сходил с ума по Настьке Жамкочан. Такая вот любовная тригонометрия.
Настя – девочка из русско-армянской семьи, обладала утончённой внешностью, белой, почти как у гейши, кожей, которая подчёркивала сочные тёмно-вишнёвые губы. Восток в полный рост. Одалиска при дворе султана.
Вадика понять было нетрудно, но я лично не понимал. Настя, ха! Я мечтал как следует отжубырить Калинину, а он, сука, и бесплатно её не хотел, сливая свой наструганный белок в канализацию с одним только именем на устах. И почему-то не с Иркиным.
Несложно догадаться, что Настя, как и все Насти на свете, ждала принца на белом коне и Вадиком абсолютно не интересовалась. «Такая вот вечная молодость…», лучше и не скажешь.
Все эти школьные любовные перипетии я подробно описываю не просто так. Должна быть понятна логика дальнейших нетривиальных событий, их обострённый временем эротизм пополам с алкогольным угаром.
Мы не выбирали место встречи. Оно само выбрало нас.
Февраль – месяц юбилеев выпускных, поэтому все приличные заведения городка были до отказа забиты престарелыми выпускниками разных сроков выдержки. Нам
Местечко пользовалось дурной славой. Расположение на окраине делало «Занозу» средоточием порока, удобным для посещения обитателями деревянных развалюх поблизости и рабочими местных полукустарных производств. Пролетарии всех стран соединялись, как можно догадаться, на почве любви к этанолу.
Шестеро парней и две девушки собрались на встречу. Ирка с Настей не были подругами. Но Ирка приехала ради Вадика, хотя была замужем, а Настя в свои тридцать два года мужа не имела – принц всё ещё погонял белого коня в неведомых далях, поэтому прибыла просто так. Из женской солидарности, вероятно, я не силён в этом вопросе.
Вечер в «Занозе» набирал обороты.
Сквозь приоткрытую дверь банкетного зала мы наблюдали повседневную жизнь бара, традиционно бурлящую на танцполе под музыку вечного Антонова и ахтунговую, но почему-то незашкварную Верку Сердючку.
«Даже если вам немного за тридцать…», да-да.
Выплясывали мосластые барышни в рабочих комбинезонах, больше напоминающие чудовищ из рекламы «Мишлен». Резиновые, как жертвы обстоятельств. Рядом козликами скакали кавалеры, натянув широкие советские брюки на грудь, так как на хилом теле не было больше места, где они бы могли держаться. Некий здоровяк, звезда танцпола, решил продемонстрировать бой с невидимкой и показать пару приёмов. Невидимка ускользнул, а вот ногой случайной барышне в морду прилетело. Вступился кавалер. Завязалась будничная массовая драка, обыденная до зевоты и скучная, как соитие слонов.
Я решительно взял бутылку водки и подсел к Ирке. В свои тридцать два она была ещё сексуальнее, чем раньше.
– Что, Калинина, – спросил я, – как жизнь замужем? Почему фамилию девичью не поменяла, у мужа «Грантов» была, что ли?
Шутка не блистала изяществом. Но для начала я был доволен собой.
– Нет, Гагач, – холодно ответила Ирка, не сводя глаз с Вадика, который, отбросив свою чопорность, чуть ли не на голове ходил вокруг Насти. – Но ты не сильно ошибся. У мужа фамилия «Приорин».
– Эка ж… – смутился я и торопливо разлил водку. – Ну давай, Калинина, за неразделённую любовь!
Ирка выпила, закусила и с интересом повернулась ко мне:
– А у тебя что, Гагач, любовь появилась? Лебедева или Уткина? Удивляешь…
Тут мой накопленный годами холостяцкий опыт стал подсказывать, как действовать дальше. Вспучился и потёк лавиной, сметая зазевавшихся лыжников и мелкую лесную сволочь.
– Да, Калинина. И не появилась, а была со школы. Жамкочан Настька мне спать не даёт по ночам пятнадцать лет. А вокруг неё Вадик фонит всё время, не подпускает, и она вроде не против его компании.