Как велит сердце
Шрифт:
– Почему?
– Потому что семья не может начинаться со лжи. И потому что так велит мне сердце, требует душа и приказывает разум. Будьте счастливы.
– Я отошла. Но кто-то из королевской семьи спросил:
– Неужели Вы так просто откажетесь от того, что принадлежит Вам по праву? – Развернувшись на полкорпуса, я ответила любопытствующему:
– Я не знатного происхождения, но благородна, ведь благородство заключено не в знатности, древности рода или богатстве, а в честной душе. А леди Аундаэ не заслуживает лишних тревог.
Я быстрым шагом отошла
– Страшнее предательства друга, может быть только предательство возлюбленного. Сейчас пытаюсь понять, почему же это произошло? Когда оба и возлюбленный, и друг вдруг стали предателями? За что?
Может, это было жестоко по отношению к Рондэлю, но именно так я чувствовала. Эльф остался, а я почти бегом добралась до комнаты горничных. Гота мигом одела меня и собралась сама. Через несколько минут мы уже сидели в карете, которая везла нас домой.
38
Дома девушка раздела меня, помогла переодеться в ночную рубашку. Я приказала никого не принимать, особенно Рондэля, попросила предупредить всю прислугу. Она поклонилась и ушла. Я легла спать. Лежала на постели с открытыми глазами и пыталась все осознать. В душе зияла огромная дыра, будто оттуда выдрали что-то, и было больно, очень больно, но не было слез, только глухая, дикая тоска. Мысли исчезли, остались только вопросы – почему? за что?
Так пролежала час. У меня разболелась голова, ребенок стал бить ножкой. Я машинально гладила живот, ласково уговаривала малышку не буянить, рассказывала, что когда она родится, что ей будет здесь интересно, что я ее очень жду, что у нее будет много друзей. Так успокоилась и сама. Провалилась в глубокий сон, без картин, без эмоций. Спала до позднего утра. Позвонила Готе. Попросила завтрак. Быстро приняв ванную, оделась сама. К этому времени Гота принесла завтрак. Похоже слухи уже разошлись по городу. Девушка сочувственно смотрела на меня, но не обмолвилась ни словом. После завтрака она уложила мне волосы. Зашла Зела и доложила, что рано утром приходил Рондэль, его не приняли. Я благодарно ей кивнула и отправилась на работу. Сердечную боль нужно выбивать работой.
Прошла через приемную в кабинет, а там меня ждал сюрприз. Лорд Рондэль Охтарон Аундаэ собственной персоной. Он вольготно расположился в моем мягком кожаном кресле, сделанном на заказ. Эльф, получив отказ в приеме дома, воспользовался тем, что на работе никто не знал о том, что ему отказано и явился сюда. А так как Рондэль являлся до этого времени доверенным лицом, то сторож запустил его. Эльф знал, что я приду на работу. И вот, удобно расположившись, он сидел и сверлил меня взглядом. Я мгновенно взяла себя в руки и поклонилась:
– Доброе утро, лорд Аундаэ, что привело Вас ко мне в такую рань? – Но Рондэль не ответил, продолжая сверлить меня взглядом. Немного подождав и не дождясь ответа, я направилась к двери. – Раз Вы не желаете беседовать и не освобождаете мое рабочее место,
– Чей это ребенок? – Я оглянулась:
– Где?
– Тот, которого носишь ты. – Я безрадостно рассмеялась:
– Странный вопрос. Вы сами ответили на свой вопрос, милорд. Я его ношу, значит, он мой!
– Кто его отец?
– Со сто процентной гарантией не Вы. А остальное Вас не касается. Надеюсь, Вы слышали, что такое частная жизнь и личные тайны? – Отвернувшись, я пошла к креслу, но не дошла. Рондэль положил руки мне на плечи и развернул лицом к себе. Он всматривался в мои глаза, как будто хотел в них что-то прочесть, а потом поцеловал. Это был поцелуй безнадежно влюбленного, который подобен наркоману, которому необходима доза с каждым разом все больше и больше. Поцелуй сминал губы, яростно требовал, как ростовщик, которому не отдают занятые деньги. Я не сопротивлялась, не за чем. Спокойно приняла выходку эльфа. Но он не собирался отпускать меня. Подхватил на руки, пошел к стулу посетителей, сел и прижал меня к себе. Он обнимал осторожно и сильно, с жадностью вдыхая запах тела. Он положил ладонь на выступающий живот и хрипло сказал:
– Я жалею об одном: надо было разделить с тобой постель еще в замке барона Эренлера, чтобы ты сомневалась в отцовстве. Но даже сейчас, зная, кто его отец, я прошу твоей руки и хочу, чтобы малыш носил моего рода.
– Я покачала головой и встала с его колен:
– Однажды, в прошлой жизни, я сделала ошибку: вышла замуж, имея на руках ребенка. Совместный ребенок вновь созданной пары вытесняет приемного. Своего ты будешь невольно, но больше любить, чем того, кого принял. И для создания семьи нужны взаимные чувства, Рондэль, а я люблю Дарэля. – В смятении Рондэль соскочил с места:
– Он предал тебя. Он выбрал другую. – Я ответила, смотря прямо в глаза:
– Любовь не в том, чтобы удержать, а в том, чтобы дать свободу, чтобы человек (или эльф или орк, не важно кто,) сделал свободный выбор и по велению сердца следовал ему. Из-за этого я не рассказала ему о ребенке. Не хотела давить обстоятельствами, поддаваясь которым, он сделал бы ошибочный шаг. И, если говорить о предательстве, то ты тоже предал меня, - я горько улыбнулась. – Хотя я понимаю, что своя рубашка ближе телу.
– Я хотел уберечь тебя…
– И сделал гораздо хуже. Благими намерениями выстлана дорога в ад, друг мой. Я хочу немного поработать, если ты позволишь. Мне нужно обеспечить маленькому безбедную и комфортную жизнь. – С этими словами я уткнулась в бумаги. Эльф вышел, а я, уже не обращая внимания ни на что, углубилась в изучение бухгалтерии, просматривая доходы и расходы, выполненные сверхурочные, за которые предстояло заплатить. Провозюкалась до полдника, вспомнив только тогда, когда разворчался желудок и засосало под ложечкой. Пошла домой.