Как велит сердце

Свижакова Раиса

– Девица сбежала или переоделась и сражается среди воинов. Заложницы нет, а больше не выдюжим против эльфов, порешат всех, уходим.

Я вздохнула с облегчением. Оставшиеся грабители стали отходить. Эльфы остановились, все окровавленные. Вдруг один из умирающих грабителей, мимо которого проходил Дар резко рванул вперед и вонзил кинжал ему в грудь. Я дико закричала:

– Не-е-е-ет! – Увидела, как к нему подбежали оставшиеся стражники и Рондэль, который подхватил падающего Дара. Он осторожно положил его на снег, выдернул кинжал, хлынула кровь, а Дар, хватая воздух, шептал:

– Рондэль, прости меня! Я виноват, ревновал Ису, наговорил гадостей, хотя знал, что она права! Береги

ее, скажи, что я любил только ее и … - губы шевелились, но не звука больше не вышло, а через несколько секунд он был мертв. Слезы хлынули из моих глаз потоками. Сейчас я желала находиться возле него. Я закричала от невыносимой, дикой душевной боли. Последнее, что видела: Рондэль склонился над телом Дара, закрыл рану рукой и что-то шептал.

Потом я погрузилась во тьму. Холодный липкий туман обнимал меня. Ноги стыли от холода. Грань. Я побежала изо всех сил. «Дар!
– эхо разносило мой крик. – Дар! Дарэль, ответь мне, Дар!» Стражи показались и исчезли. Туман опустился. У самой границы сидел Рондэль. Упало сердце, неужели и его? Я осторожно коснулась плеча:

– Рондэль, что ты тут делаешь? – Он вздрогнул и посмотрел на меня:

– Я пошел за Даром, но меня не пустили. Прости, не уберег. – Я коснулась пальцем его рта:

– Я все знаю. Я была во время вашего сражения возле вас, все видела и слышала. А теперь иди в мир живых, там понадобится твоя помощь, когда Дар вернется.

– Но туда хода нет…

– Тебе – да, а мне… Я – истинная Дарэля, мне можно. Иди, не теряй время. Иди!

Я сама не знала, разрешат ли в этот раз забрать Дара, или оставят и меня заодно. Мне было все равно. Я побежала по знакомой дороге, освещенной звездами, бежала долго, но Дарэля не видела. Я уже совсем отчаялась, когда заметила знакомую фигуру, неспешно бредущую по дороге.

– Дар! – он остановился и оглянулся:

– Опять ты?!

– Всегда, Дар, всегда я, неужели так ты и не понял? Ты просто так не уйдешь. Идем обратно, тебя ждут.

– Не хочу. Я устал от лжи, от предательства, от ненужных и безрадостных забот.

– У тебя есть шанс все исправить, все разложить по полочкам так, как надо только тебе. Уходить в смерть, оставив после себя неразбериху, по крайней мере, нехорошо. Идем! Мало времени осталось! – Но Дар упрямо мотнул головой и пошел вперед. Я заплакала в который раз, во мне жило только отчаянное желание вернуть. Чувствовала, что начинаю сходить с ума и запела. Запела хриплым голосом:

Я стояла на краю Земли.

Больше точно не могу лететь.

И уходят наши корабли.

Нам уже наверно не успеть.

Эту песню нам вдвоём допеть.

Ты - моя нежность.

Ты - моё небо.

За тобой встану, где бы ты не был.

Ты - моё сердце, ты - моё чудо.

Обниму нежно

И с тобой буду.

Он остановился, сел на край дороги и закрыл руками уши. Слезы лились с его глаз, он бормотал:

– Не могу, не хочу возвращаться туда, где сам все разрушил. – Он поднял глаза на меня,- сам, я сам все разрушил. – Я взяла его за руку и потянула к себе. Он поднялся, обеими руками оттерла с его щек и глаз слезы:

– Я люблю тебя, Дар. Люблю. Прощаю тебе все. Вернемся и попробуем все с начала. – Он покачал головой:

– Рондэль не даст, да и ваш ребенок…

– Дурачок, самый настоящий дурачок! Это твоя дочь, твоя! Сейчас своей медлительностью отнимаешь у нее отца и мать разом. Пошли Дар, в жизни поговорим! Бежим, бежим! – Я схватила опешившего Дара и заставила бежать. Бежали очень долго, я отчаялась, решив, что мы уже не выберемся, но впереди забрезжил рассвет, крикнула:

– Дарэль, еще усилие, нас дочь ждет, давай, Дар! – Я задыхалась, но бежала.

Глаза слепило. От яркого света текли слезы, но я не разжимала своей руки, все сильнее и сильнее сжимая руку Дарэля. Граница. Я что есть силы сжала руку любимого и закричала: «Прыгаем!». Когда поняла, что прошли грань, отпустила его руку, в доли секунды увидела тот же снег, сидящего возле Дара Рондэля, который что-то зло выговаривал плачущей кузине. И увидела, как Дар закашлялся и рывками, со всхлипами стал дышать. Я улыбнулась. Все стало таять.

41

Я очнулась у себя в комнате. Горел ночник. Рядом со мной сидела уснувшая Элисия. Гота баюкала Дару. Было очень тяжело, но я шевельнулась, потом позвала слабым голосом:

– Гота, когда Дара кушала? – девушка с легким вскриком подскочила и разбудила Элисию. Я поморщилась, чего орать? В конце концов, я же не зомби. Элисия стала обнимать меня и всхлипывать. Между слезами, суматохой и радостными шепотками, которые разбудили дочку, которую в свою очередь сунули мне в руки кормить, узнала, что без сознания была дня четыре, ребенка исправно прикладывали к груди (как я и велела), докармливала нанятая кормилица. Молока почти не было, но Дара была сыта и сосала больше для развлечения.

Вскоре вся прислуга по очереди заходила в спальню, чтобы увидеть меня. Я была тронута их заботой и сказала, что как только поправлюсь, устроим домашний праздник в честь Дары. Малышка уснула, не выпуская грудь. Элисия умиленно смотрела на это и сказала, что следующего ребенка будет кормить сама. Я тихо засмеялась, ты этого подними, а потом следующего рожай. Она закивала головой. Гота ушла, пришла Зела, которая приняла малышку и уложила в колыбель. Элисию я велела устроить в одну из гостевых спален, попросила принести мне молоко, которое с удовольствием выпила. Заснула и проспала все утро. Кормилица забрала малышку, сама кормила и играла с обеими девочками.

Я проснулась гораздо бодрее, но доктор не разрешил вставать с постели. Дару принесла кормилица. Я с удовольствием познакомилась с милой молодой женщиной Наталой, сказала, что очень признательна ей за помощь. Она оказалась женой мельника, ее дочка только на неделю старше Дары. Я попросила еще несколько дней поухаживать за малышкой, пока не приду в норму, чтобы полностью кормить дочь. Она улыбаясь заверила, что останется, пока нужна. А у меня мелькнула мысль, что можно и булочную открыть. Да, правду говорят, дай женщине вожжи, помчится куда глаза глядят.

На следующий день за завтраком Элисия сообщила мне, что на отряд, следовавший в Северный Лес, было совершено нападение. Я коротко перебила ее, сказав, что знаю и все видела собственными глазами, а причина моей отключки в том, что я опять ходила за Дарэлем, и сейчас ему больше ничего не грозит. Он знает о дочери. Больше Владыке не дам промывать Дарэлю мозги, он мой, целиком и полностью. Дочери нужен отец, и он у нее будет. Наплевать на всех, кто говорит о морали, делая при этом свои черные дела. Больше я не дам возможности управлять Даром и мной. Она поразилась моей решительности. Я сказала, что из-за своей щепетильности в отношении прав и свобод, могу в один момент могу потерять Дара навсегда. А именно этого боюсь. Поболтав, она уехала. Потом пришли помощники. Кайра отчиталась. Я поблагодарила всех за работу. После ухода всех работников и гостей, я кормила маленькую, целовала, тихо напевала колыбельные. Ее положила возле себя, благо, что кровать огромная, отодвинулась, Дара схватила меня за палец, так и уснули обе. Когда Зела пришла будить меня, Дара требовательно запищала, кормилица забрала кормить, а я опять поела и уснула. Была большая слабость в теле, но чувствовала, что иду на поправку.