Как влюбить босса девушке в интересном положении за 80 дней
Шрифт:
— Эй, ты что нос повесила? Не хочешь Одинцова своего подловить и по носу нащелкать?
— Не знаю, — вздыхаю еще горше. — Сложно это, Ань. Как по минному полю, а я сапер так себе. Что я ему скажу и зачем?
— Ты это мне брось, — сверкает глазами Аня, — Он отец твоего ребенка!
— А если он меня не любит, что тогда? Женить силой и потом страдать?
Анька закатывает глаза и качает головой.
— Опилки у тебя в голове, как у Винни Пуха. Поэтому шатилки и батилки ты сочиняешь мастерски. Он же
— И ничего не делает, — жалуюсь на судьбу.
И в это время звонит телефон. Оглушительно. Я подскакиваю на месте. Одинцов. Это на него эта мелодия стоит. Он что, чувствует что-то или проверяет?
— Да! — а голос у меня дрожит. Как у испуганной овечки хвостик трясется.
— Лика, — рокочет Одинцовский баритоно-бас, вызывая мурашки в таких местах, о которых приличные девочки вслух не говорят, — а ты не хочешь сходить на выставку? У меня сегодня там деловые встречи, а я так нуждаюсь, чтобы меня сопровождала красивая девушка.
У меня, наверное, глаза сумасшедшие. Анька напрягается.
— А я тебе точно нужна? — задаю самый дурацкий вопрос в мире.
— Точно! — отвечает мой Одинцов уверенно. — Ты мне нужна всегда!
Это как лепестки роз, что падают с неба. Пахнут пьяняще и ласкают кожу легкими прикосновениями. Это как пузырьки шампанского, что играют в догонялки и радуют глаз. Это как клятва, которую я все-таки хочу из него вытянуть. Когда-нибудь.
— Тогда забери меня у Аниного салона. Знаешь, где это?
— Знаю, конечно. Буду минут через двадцать.
Он отключается. Я улыбаюсь счастливо. У Аньки страшное лицо.
— Он что, тебя на выставку пригласил?
Слух у нее, как у летучей мыши.
— Ага, — продолжаю улыбаться, как пьяная.
— А что с миллиардером делать прикажешь?! — это почти крик раненой птицы.
— Так сама с ним пойди, — очень, на мой взгляд, логичный совет
— А со вторым мужчиной что делать? Ребусовым? Каким-то деловым партнером по бизнесу? Ты что творишь, Лика!
Туман в голове рассеивается. Не дала покайфовать. Подруга называется. Ну, ладно. Не только Анька умеет вопросы решать.
Я набираю номер и слушаю длинные гудки. На пятом мне отвечают.
— Алло, — у Зефирины потухший голос.
— Я так понимаю, с братом моим вы так и не пересеклись?
— Нет, и уже не нужно, — кажется, кто-то страдает.
— Жень, а на фиг тебе мой брат? Я тебе лучше кандидатуру нашла. Интересует?
Зефирка на том конце эфира молчит, но сопит чаще. Видимо, предложение в кассу.
— Я не одета. И вообще…
— Ты прекрасна и без вообще. Умылась, быстро ресницы-губы накрасила, платье-босоножки надела — и вперед! Тебя ждут великие дела! Будь готова, за тобой заедут! Адрес диктуй!
Я показываю Аньке большой палец и, зажимая телефон
— Вот. Прекрасная девочка Женя. Двоюродная сестра моего Одинцова. Думаю, вы и поладите, и прекрасно проведете время.
У Аньки самая настоящая паника. Она подскакивает. Я хватаю ее за плечи. Сейчас главное, подругу в чувства привести.
— Миллиардер, Ань! — говорю я, глядя ей в глаза. — Прикинь, у тебя еще такого не было!
Анька замирает. В глазах — интерес. Мыслительный процесс пошел-поехал.
— А что? — поправляет она прическу. — И правда.
Я машу ей рукой и спешу на выход: мой Одинцов приехал, так что нужно поспешить.
55. Белые атакуют внезапно, черные защищаются, как могут
Одинцов
Моя Лика выплывает, как королева. Шикарная — дух захватывает. Я открываю ей дверцу машины и тянусь невольно, как очарованный. Хочется сжать, смять, присвоить, заклеймить собой. А заодно надавать тумаков всем, кто оборачивается ей вслед. Но это Лика. На нее реагируют даже мумии в бинтах.
Она садится, я приземляюсь рядом, вдыхаю запах ее духов и не хочу никуда ехать. Сейчас бы по городу промчаться, поговорить. Услышать ее смех. Не напрягаться и не выдумывать всякие поводы, чтобы быть рядом или коснуться ее руки.
— Саш, мы едем? — вздрагиваю от ее голоса.
Кажется, замечтался. Завожу мотор и запоздало думаю: что-то не так. Какие-то детали в моей голове не стыкуются. Поглядываю на Лику и до меня начинает медленно доходить: она будто ждала, что я позвоню. Приготовилась.
— А куда это ты собралась? — слова срываются с губ, опережая мозги.
— На выставку, — хлоп ресницами невинно.
Внутри разогревается ядерный реактор. Атомная станция готова к взрыву.
— Я ж тебе с полчаса назад позвонил, — мой собственный голос плавает в воздухе, как оглушенная динамитом рыба.
— А кто сказал, что я тебя ждала? — хлоп-хлоп ресничками. И лицо у Егоровой безмятежное, гладкое. Губы спелые, так и напрашиваются на поцелуи. Но, кажется, предохранители уже вылетели со своих насиженных мест, и нужно срочно что-то предпринять, иначе лавину понесет, потом не остановишь.
— А с кем же ты на выставку собралась, если подготовилась и меня не ждала?
Лучше смотреть на дорогу. Я веду машину и дурею от ее духов. Хочется рвануть пуговицу на воротнике рубашки. И галстук стянуть с шеи к чертовой матери.
— С господином Набоковым.
Она что, издевается?! Или стоп. У меня слуховые галлюцинации. Этого не может быть. Либо это другой Набоков, либо померещилось. Но Егорова решила меня добить.
— С Игорем Евгеньевичем, — уточняет она, и я теряю тормоза. Свои, конечно, с машиной все в порядке.