Как влюбить дракона

Вечерница Полина

Вот и теперь стоя на балконе и глядя в небо сквозь густой снегопад, Льюэллин отчаянно пытался вызвать Адайна.

Но бусина молчала.

— А знаете что?.. В пекло вас, — разозлился друг короля драконов, пряча бусину и стряхивая с плеч сугробы. — Не хотите быть счастливыми? Не будьте. Пусть Ардар объединится с Риамонтом через этот ублюдский брак. Пусть Мадхав прогнётся под новым гегемоном. К Хосу равновесие. К Хосу вас! Пусть ваш человеческий мир хоть перевернётся!!

Адайн

Льюэллин так хлопнул дверью балкона, что с черепичного

навеса свалился старый сугроб с человеческий рост.

Адайн понимал его злость. Он чувствовал, как горела бусина. Нагревалась несколько раз, значит зря он так долго раздумывал.

«Льюэллин не стал бы беспокоить по пустякам».

Жаль, он ответить не мог — сначала летел сквозь буран, потом искал место для незаметной посадки. Теперь вот крался по конусообразным крышам замка, стараясь не цепляться когтями за черепицу, чтобы не привлекать внимания стражей. Хоть в этом помогал густой снегопад.

Однако и сейчас не следовало терять бдительность. Прежде, чем проникнуть в замок и явиться на бал, Адайн хотел сам взглянуть на происходящее. Поэтому осторожно полз к стеклянному куполу, из которого в синюю мглу лился свет и просачивались отзвуки флейт и скрипок.

Наконец он достиг своей цели. Аккуратно смахнул крылом со стекла остатки снега, который и без того сметало ветром, дохнул теплом, чтобы растопить морозный узор, и заглянул внутрь…

Лика и Эрик танцевали прямо под ним.

Их было плохо видно — взгляд застили отсветы от свечных люстр, капельки воды, стекающие и тут же смерзающиеся на стёклах, и дым. В зале определённо был дым. Но откуда и зачем? И почему гости будто сторонятся короля и королеву? А в том, что это были именно Лика и Эрик, Адайн не сомневался. В данных обстоятельствах только они могли быть эффектной коронованной парой — блондинкой с нескромным декольте и бородатым брюнетом.

И Хос побери, они отлично смотрелись вместе. Чёрный камзол под чёрным плащом и мягко развевающийся подол алого бархатного платья. Голова к голове, корона к короне, тёмные кудри и идеально разложенные по плечам золотые локоны…

Больше всего на свете Адайн хотел оказаться там. Рядом с Ликой. Обнимать её, любоваться изгибом губ, вдыхать аромат волос и кружить в старом северном вальсе… Не отпускать её. Больше не отпускать.

«Но кажется, поздно».

Теперь её обнимал Эрик. И кажется, их влечение было взаимным.

«И всё же, откуда дым?» — как бы ни было больно смотреть на воркующих голубков, Адайн переживал за Лику и за присутствующих. — «Неужели гости настолько увлечены балом, что не заметили пожар?»

Будто отвечая на вопрос, танцующую пару окружили слуги и принялись разбрасывать по полу сухие травы и тонкие стебли, другой слуга принялся поджигать их, возобновляя дымовую завесу. И никто не мешал им и слова против не сказал.

«Видимо, какая-то местная традиция,» — немного успокоился Адайн.

И снова сосредоточил внимание на танцующей паре.

Несколько раз менялась

мелодия, но не рисунок их танца. А перед кем им отчитываться? Король и королева не спешили возвращаться за стол, и явно пользовались моментом. Они не желали расставаться друг с другом, Эрик что-то нашёптывал, Лика улыбалась. В какой-то момент она рассмеялась особенно громко и даже слегка откинула голову. Но Адайн не смог увидеть её лица — свечные огни помешали. Если бы он смотрел с другого угла, если бы люстры не были настолько густо уставлены свечами…

«Если бы. Вечно мне что-то мешает. Не пора ли признать: в том, что я опоздал лишь моя вина? Ни Лики, ни Эрика, ни даже Риамонта с его притязаниями… Очевидно, этот Эрик всё ещё любит её. Раз любит — не навредит. Так стоит ли вмешиваться?»

Адайн отвернул шею от купола. Попятился. Расправил крылья и взмыл навстречу тьме, разбрасывающей по свету снежинки.

За два часа до этого

Ликария

Возможно, это совпадение…

«Или нет?»

…но стоило надеть платье, подаренное Эриком, и она больше не мёрзла. Напротив, с каждой минутой и с каждым шагом становилось всё жарче.

А вот жар этот показался странным, не похожим на лихорадку или раздражение кожи от розовой ткани. Последнюю версию Ликария проверила, когда уселась за стол, во время приветственной речи Эрика — просто сдвинула с плеча рукав. Заглянула даже в корсет.

«Ничего,» — кожа под платьем выглядела обычной, без сыпи и покраснений.

При этом странные ощущения не досаждали, напротив, Ликария чувствовала странную лёгкость и весёлость. И в какой-то момент поняла: переодеваться она не пойдёт.

Не хочет.

И не важно, платье тому виной или предвкушение праздника — она не хотела расставаться с ощущением внутреннего жара. Желала и дальше ощущать в теле его знойные волны… от разгорячённой кожи — будто она только что с пляжа, — в низ живота. И сразу обратно, нестерпимо тонкими лучами… жаркая волна… будто она залпом осушила кубок крепкого вина или одного из тех напитков, что так обожают мужчины.

Кстати, о мужчинах. Возможно дело в её оговорке, или в слухах о грядущем замужестве без явного кандидата в мужья, но теперь она по-иному ощущала их взгляды. Мимолётные, пронзающие, пытающиеся угадать ход её мысли, они буквально касались её, вселяли весёлость, согревали и подпитывали.

Возможно, поэтому она не ела и почти не пила — не хотелось.

Говорить тоже не хотелось. Впрочем, риамонтские церемониймейстеры всё равно усадили её так, что до ближайших собеседников оставались метры. Да не пустые — стол в ночь на Чернодень не должен пустовать — свободное место с обоих сторон щедро украсили букетами из сухоцветов, высокими свечами и еловыми венками.

«Странная рассадка, если подумать. Однако, даже кстати. О… кажется, первый танец».

Ликарии так не хотелось вставать. Не хотелось куда-то идти, тем более танцевать, да ещё и с Эриком.