Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 4
Шрифт:
— В самом деле, Вик? Я лишь стала инструментом, проводником воли Полуночи. Всё остальное сделали вы.
Десять утра — сегодня я успел и выспаться, и принять душ, и нормально позавтракать, прежде чем зазвонил телефон и знакомый сухой голос предложил подъехать «в офис» для консультации. Работа есть работа, и надо отдать должное Богданову, в отличие от своих мордоворотов он всегда просил очень вежливо. Я сперва колебался, приглашать ли снова Анну в качестве «независимого эксперта», но она здорово помогла мне даже на оперативной вылазке. А уж что касалось вопросов о сущности и повадках тех или иных
В том числе тех чудовищ, что водились в нашем замке.
— Есть идеи, кто выступает за «босса» сокровищницы?
Анна подняла на меня слегка удивлённый взгляд.
— «Босса»?
— Хранителя. Бывшего слугу.
— Вы видели там кого-нибудь, кроме мимиков?
— Кажется, нет.
— Иногда самый простой ответ — единственный верный. Как по-вашему, какая комната в Полуночи наиболее желанна для грабителей и мародёров?
Риторический вопрос, не требующий ответа. Библиотека была на почётном втором месте, но сокровищница — однозначно на первом. Анна продолжала.
— А теперь представьте мимика, который десятилетиями, столетиями охранял сокровищницу. Хозяева приходили и уходили, а он — или она — делал одно и то же. Копил богатства и ел незваных гостей. Раз за разом, раз за разом.
— С каких это пор хозяин считается за незваного гостя?
— Безумие не щадит никого, Вик. Вы и сами поняли, что в надписях на стенах не осталось разума.
Иногда Анна звучала точь-в-точь как Илюха, а сейчас до боли напоминала Кас, пусть никому из них троих не понравилось бы подобное сравнение.
— Как вышло, что одни слуги сохраняют рассудок сквозь столетия, а другие — нет?
Я вполне себе ожидал, что Анна отмахнётся от вопроса или вовсе не сможет ответить — никогда не знаешь, где Полночь решила поставить запрет. Но моя сероглазая спутница лишь улыбнулась — на удивление беспомощно.
— Бессмертие… не всем по плечу. Кто-то, вроде высших вампиров, может забыть о проклятии времени. Люди переживают его хуже. Низшие чудовища, чей век недолог, а разум ничтожен, часто ломаются первыми. Полночь дарует им силу и власть, но некоторые границы нельзя пересечь.
— Ты таких вещей не говори, — усмехнулся я, попытавшись разбавить тяжёлую тему. — У нас, на минуточку, кухарка — слайм.
— Вы думаете, я не знаю? — серьёзно сказала Анна. — Учтите, иногда милосерднее убить слугу до того, как та окунётся в забвение.
Воистину, во многих знаниях — многие печали, и я понимал, что не смогу просто взять и выбросить эту информацию у себя из головы. Кулине было всего тридцать, что по меркам Полуночи считалось сущей ерундой, но я не мог себе представить, как спустя ещё лет тридцать-сорок «проявляю милосердие». Возможно, конечно, на безумие слуг гораздо сильнее влияли периоды простоя, и тогда всё было просто — не умирать окончательно, не оставлять Полночь и девушек одних. Пара, блин, пустяков.
На несколько секунд на заднем сиденье автомобиля воцарилась неловкая тишина. Бенедикт, как обычно, просто рулил и предпочитал в разговор не вмешиваться.
— На не связанную тему, — наконец сказал я. — Боровицкий был другом Богданова.
— В таком случае я скромно надеюсь, что вы меня не сдадите.
Я, разумеется, не
Офис Богданова располагался не в самом центре города, как я когда-то думал, а вновь на окраине — но, по крайней мере, среди приличных и целых на вид многоэтажных новостроек. Сплошное тёмное стекло с небольшой примесью стали и бетона — попробуй ещё найди, где вход. Нас с Анной пропустили за проходную без проблем, но охранники на девятом этаже слегка занервничали, даже получив моё обычное объяснение про независимого эксперта. Впрочем, вскоре рация одного из них проскрипела что-то вроде «пусть проходят», и больше нам препятствий не чинили.
Рабочий кабинет моего нового начальника оказался обставлен достаточно аскетично, но то был особый вид аскетизма, безошибочно выдающий наличие у владельца больших денег. Один стол, один шкаф, пара стульев, да огромное окно на всю стену — вероятнее всего, из ударопрочного стекла. Если, конечно, хозяин кабинета не имел привычки периодически выбрасывать из него провинившихся подчинённых.
Богданов встал из-за стола и пожал мне руку, Анна удостоилась внимательного взгляда и короткого кивка.
— Вы не предупреждали, что будете не один, — его тон не звучал осуждающе, он просто излагал факт.
— Это Анна, — сказал я. — Она разбирается в интересующих нас вопросах как никто другой, и помогла с прошлой зачисткой.
— Наслышан, — коротко сказал Богданов. — В таком случае, перейдём к делу.
Ко мне через стол отправилась небольшая серая папка, внутри которой оказалась россыпь распечатанных фотографий. Распечатанных скверно, зернистые чёрно-белые изображения на тонкой дешёвой бумаге, но суть была вполне ясна. Та самая статуэтка, деревянный человек с «неправильной головой». Описание пацана оказалось на удивление точным: небрежно вырезанное туловище выглядело вполне обычно, а вот на детально изображённой голове вместо глаз красовался второй рот. Я взял следующее фото, вид статуэтки сзади — и обнаружил, что третий рот располагался на затылке. Все три рта приветливо улыбались.
Даже смотря на дешёвые фото загадочного артефакта мне становилось как-то не по себе. Анна изучала содержимое папки чуть дольше меня и аккуратно её закрыла.
— Фотографии сделаны через час после того, как это… изделие доставили получателю, — сказал Богданов. — Ваше мнение, господа эксперты?
Мы с Анной переглянулись, я пожал плечами.
— Я же говорил, специалист из меня так себе. Всё, что могу сказать — вещь крайне дрянная, это чувствуется даже сквозь фото. Я бы не рискнул приносить такое в обычный дом.
— Женя Сидоров получил её в подарок. От кого — неизвестно. По словам охраны и родных, получил в четверг и почти всюду носил с собой, вплоть до воскресенья.
— А в воскресенье?
— А в воскресенье уехал посреди ночи. Уехал один, и не вернулся. Утром произошло нападение, последствия которого вы устраняли лично.
Я потянулся, чтобы снова открыть папку и внимательней рассмотреть фотографии. Интересно, как Богданов их достал? Подкупленный охранник, кто-то из прислуги?
Анна заметила мой жест и остановила руку, слегка покачав головой.